next, please

Опять свободна. Опять после непонятного расставания.
Господи, что ж с мужиками не легче, чем с девушками-то, а?!
Или это нормально щас бросать по скайпу человека, с которым вместе живешь?
Что-то я злая как собака. Надо заняться кэндо, например. Пусть дурь из меня выбьют.

@темы: Грустное, Мысли вслух, Наблюдения, Чувства

---

четверг

Господи, давай просто закончим уже эту рабочую неделю, и я забуду все как страшный сон.

@темы: Жизненное, Настроение, Чувства

---

Утро

Утро, тишина, солнце в окно, скрип сосен.
Идеальное одеяло, постель, и черт побери, даже то что во сне мне приснилось, что я разбилась на машине и полностью переломанная очнулась? или лежала в коме? в какой-то не знакомой мне больнице - доставило удивительное спокойствие и умиротворение. Прекрасное чувство. Восхитительное.
Но подушку надо все-таки сюда из дома привезти. А потом в Тае купить еще одну как дома. На этих спать невозможно -_____-

@темы: Личное, Наблюдения, Настроение, Чувства

---

Осень

Осенью все легче.
Дышится легче.
Смотреть на улицу легче.
Вставать на работу легче.
Не думать об одиночестве легче.
Не думать о невзаимности легче.
Писать игры с километровыми постами легче.
Не вспоминать бывших тоже значительно легче.

Потому что осенью все обостряется.
Потому что осенью пофигизм в крайней степени.
Потому что осенью на Урале по утрам может быть +1 в начале осени!
Потому что осенью обязательно будет бабье лето.
Потому что осень значит, что еще один год пройден.
Потому что осенью сбываются мечты.
Потому что осенью улыбаешься во зло и вопроеки с особенным удовольствием.
Потому что осень и зима мои любимые времена года.
И я с огромным нетерпением жду вас. Снег и мои дорогие друзья.

@темы: Наблюдения, Настроение, Чувства

---

Мечтаю о терпении и смирении

Надо снова начать ходить на йогу. Как можно больше ходить на йогу.

@темы: Жизненное, Чувства

---

...

Иногда так бывает. Хочется все бросить, уволиться и найти работу без загонов.

@темы: Жизненное, Наблюдения, Чувства

---

мало по малу прощаясь с мозгами

Начальник уходит в отпуск на две недели. Уходи Саша, Уходи Саша, уходиии
В компании во всю полным ходом идет подготовка новой инвестпрограммы и защита уже сделанной
Сан Саныч, ради Бога, не доедьте в среду до правительства! Видит Бог, я не хочу вам зла...
А я осталась за него.
Не, мне льстит доверие и возможность себя реализовать, но все равно не айс
А я только собралась Торчвуд посмотреть...
А, да, правительство жжот. Скоро в анкете донора придется отчитываться о сексуальных связях.

@темы: Жизненное, Интернет, Чувства, понедельник

---

вы не любите людей? Да вы просто не умете их готовить

@темы: Жизненное, Наблюдения, Настроение, Чувства, понедельник

---

Понедеееельник

Холодно!!
Снова холодно. Урал не был бы Уралом, если бы последняя неделя лета не оказалась самой же холодной.
+8.
И окно в комнату я закрыть забыла.
Вот и проснулась рано.
Иначе не выспалась бы. Даже не знаю, радоваться или нет.
В общем - понедельник

@темы: Жизненное, Настроение, Чувства

---

Выходное

Удивительно приятно проснуться в спящем доме с утра, выспавшись, достать из под подушки планшет и почитать фрэндленту и игры просто так, без повода. Это почти способно исправить мир хотя бы сегодня с утра.
Люблю ни к чему не обвязывающее утро.

@темы: Наблюдения, Настроение, Чувства

---

в пространство

Иногда, чтобы признаться - достаточно открыть рот.
Но это не всегда является залогом взаимности.

@темы: Воспоминания, Личное, Мысли вслух, Чувства

---

В пространство

Взывая к Богу, помни, что Дьявол всегда за спиной.

@настроение: Философское

@темы: Жизненное, Настроение, Чувства

---

для разгону (или чтоб я еще раз так наговорил)

Название: Призраки лихорадки
Автор: Vlada Veler
Персонажи: Саске, Итачи.
Рейтинг: RG-13
Жанр: Shounen ai, инцест соответственно(хотя автор может быть к себе чересчур суров)
Состояние: закончен.
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Предупреждение: присутствуют намеки на яой.
Предупреждение для постоянных читателей: автор никого не убил.

Говори.
Говори, пока можешь. Твой лихорадочный шепот в купе с бредом заставляет меня забывать, что я должен буду убить тебя в конце этого печального пути нашей общей жизни, чтобы ты не стал тем, кого старались сделать из меня.
Говори, Саске. Говори. Я хочу слышать то, что ты видишь во сне. Позволь мне хоть на мгновение снова оказаться дома возле твоего футона, пропитанной потом подушки; твоих жестких коротких волос, намокших от испарины на лбу. Позволь снова, как тогда, менять компресс на твоей голове и шептать на твое требовательное «Нии-сан» успокаивающее «Спи, отото, мой маленький глупенький отото». Ты лежишь на постели в каком-то богом забытом заведении, в застенке, где я поселился ненадолго, пока у тебя не спадет жар.
Как я здесь оказался? Как я тебя нашел? Ты слишком много следишь и шумишь, отото. Ты слишком шумный, чтобы угнаться за привидением. Пока ты крадешься в тщетной попытке пройти по скрипучему дому незамеченным, привидение уже десяток раз успеет тебя настигнуть и вновь исчезнуть. Вообще-то, я пришел не за тобой. Собственно ты-то мне нужен был в тот момент в последнюю очередь. Но обнаружив тебя во время одной из моих одиноких прогулок по городу, куда нас с Кисаме завели поиски твоего сенсея со слишком длинным языком, я отчего-то не смог оставить тебя медленно угасать там, в промозглом переулке. Интересно, сколько ты там пролежал, прежде чем я пришел? Час? Два? Может сутки? Но если ты меня даже не узнал и совершенно безропотно отдался в мои руки… Да, у тебя была сильная лихорадка. На мгновения я даже испугался за тебя. Поднял, утащил с переулка, запутал следы…
И вот я здесь. Мне отчего-то приятно, что ты не знаешь о реальности происходящего. Ты думаешь, что тебе все это снится. Что ни меня, ни этой комнаты нет. Это делает мою близость к тебе болезненно приятной, тягучей и сладостной, словно я тоже болен и ты мне только снишься. Но ты мне никогда не снишься, отото.
Ты поворачиваешь голову на бок, и твои сухие от жара губы шепчут в пространство: «Нии-сан… Нии-сан…» Что тебе снится, Саске? Я снова ухожу?.. Убиваю наш клан? Или бросаю тебя? Какие еще сны тебе могут сниться с моим участием после того, что я показал тебе в тот злополучный вечер? «Еще…» - новое слово в твоем лихорадочном лексиконе. Я заинтригован. Что «еще»? Что я должен повторить? Но ответа я найти не успею. Нужно дать тебе лекарство. Я легко подхватываю тебя под плечи и осторожно пересаживаю к себе на колени, так мне проще вливать сироп. Ты невозможный сладкоежка, знаешь? Ты категорически отказывался пить горьковатую микстуру, пока я не смешал её с приторно сладким сиропом, вспомнив нашу мать. Не думал, что это знание мне когда-нибудь снова пригодится.
- Время пить лекарство, отото-кун, - шепчу я тебе на ухо, поражаясь собственной мягкости голоса и нежности, с которой удерживаю тебя сидя. Ты не хочешь ничего пить, это продолжается уже второй день, так что такое твое поведение для меня не в новинку. Чтобы я не лез к тебе со своими лекарствами и дал тебе просто поспать, ты как-то по-детски устраиваешь свою голову у меня на ключице, словно выбрал это место уже давно. А ведь так когда-то и было. Только раньше ты мог с ногами забраться мне на колени и уснуть, свернувшись клубочком, а теперь ты слишком вырос. Я подхватываю твою голову за подбородок, слегка нажимаю на нижнюю губу, ты в забытьи приоткрываешь рот. Такой беззащитный… Ты слишком слабый, все еще слишком слабый. Раньше ты был слаб из-за слепой любви ко мне, теперь ты слаб из-за слепого стремления мне отомстить… Ты всегда бросался из крайности в крайность. Интересно, что бы ты мне ответил на подобное заявление? Изобразил бы равнодушие, в попытке показать мне мое собственное лицо, а внутри сгорал бы от ярости? Или твое лицо исказилось бы от внутреннего противоречия чувств? Впрочем – мне все равно. Что бы ты мне ни показал, я все это уже давно видел. Теперь я жду от тебя только взгляд шарингана, и долго ждать я не намерен. Я вливаю тебе в рот микстуру, следя, чтобы ты глотал, а не захлебывался лекарством. Похоже, тебе становится лучше, ты уже не заходишься кашлем, когда я даю тебе пить, и реже конвульсивно вздрагиваешь от внутреннего кашля. Ты облизываешь пересохшие губы и, сидя у меня на коленях, тянешься лицом к моему лицу. Это странно. Ты пытаешься сделать это уже второй раз. Твои густые черные ресницы вздрагивают, словно ты щуришься от яркого света, а губы в лихорадке что-то шепчут. Я приглядываюсь к твоим губам шаринганом. «Еще, нии-сан, еще…» Все-таки ты безумный сладкоежка, даже в лихорадке ты хочешь сладкого. Я даю тебе еще один стакан подслащенной воды, но ты, выпив его, все равно тянешься куда-то, словно слепой щенок. Я кладу тебя на постель. Ты много пьешь, но на этом все и заканчивается. В уборную ты выходил один раз и тот тогда, когда я был вне комнаты. Как ты нашел в этом здании уборную – для меня загадка, впрочем, я знать не хочу, как ты её разгадал. Ты ворочаешься на кровати зовя меня по имени, просишь не оставлять тебя здесь вот так просто. Только я понимаю, что сейчас ты не знаешь, что я нахожусь в спальне. Предварительно превратившись в Кабуто, я ухожу за водой и тряпками, чтобы смыть с тебя эту болезненную пленку, что выпарил из себя твой организм. Мое появление здесь навсегда останется для тебя всего лишь сном. Если ты и спросишь у хозяев, кто тебя выхаживал – они без сомнения опишут тебе ученика Орочимару. Самого преданного из них. Ты должен думать, что Змей о тебе заботится. Должен, иначе смысла от моего дзюцу, как от золота в пустыне. Добродушная хозяйка (от золота все делаются добрее) любезно предложила мне вместо моего заказа не только место, где я мог бы тебя спокойно вымыть, но даже свою помощь, от которой я, впрочем, учтиво отказался, попросив лишь приготовить для тебя ванну. Мне не нужны лишние свидетели. Как тебе не нужна забота Кабуто.
Я возвращаюсь в комнату, чтобы забрать тебя. Ты спокойно лежишь и смотришь в потолок темными ничего не понимающими глазами. Все-таки это лекарство имеет на тебя странное действие. На всех Учих оно имеет это странное действие, когда взгляд толком не может сфокусироваться на одной точке. Ты все равно поворачиваешь голову в мою сторону в тщетной попытке сосредоточить глаза в шарингане. Ты так боишься весь свет? Или думаешь, что я постоянно смотрю на мир шаринганом? Иллюзия всегда была моим козырем, Саске, ты видишь Кабуто, и твое лицо принимает сначала разочарованный оттенок, который могу отметить лишь я, и затем холодное безразличное выражение. Новый приступ кашля настигает твое изможденное жаром тело, ты вздрагиваешь при каждом позыве кашля, но стараешься делать невозмутимый вид. Я подхожу к постели, всего пятнадцать минут и ты уже практически на ногах. Все же действенная микстура.
- Саске-сан, вас нужно вымыть, - ты, кажется, обреченно поднимаешься над постелью, не обращая на меня никакого внимания. Тебе еще тяжело, но ты самоотверженно садишься нарочито растянутым движением, словно Кабуто надоел тебе своим обществом. Не думал, что ты можешь быть такой маленькой неблагодарной сволочью, отото. Где-то меня это даже восхищает. Только вот встать на ноги ты не способен. Сам ты не дойдешь. Я подставляю тебе свое плечо, не спрашивая, закидываю твою левую руку себе за шею, а правой обнимаю тебя за талию. Ты возмущен. На мгновение твой шаринган даже способен продержаться секунду и тут же угасает. Но моё лицо, в опасной близости от твоего, смотрит на тебя с равнодушным спокойствием человека, который уже привык к таким твоим выходкам. Ты словно осекаешься и перестаешь сопротивляться моему напору, наверное – тебе просто надоело, ты разберешься с ним позже, когда восстановишь силы. Я помогаю тебе подняться на ноги и практически несу тебя на своем плече. Мы доходим до ванны. Я помогаю тебе раздеться, залезть в ванну. Орочимару тебя совсем не кормит? Ты легкий, словно не было нашего расставания, но высокий и уже перестал напоминать ребенка. Ты стал мужчиной хотя бы внешне, отото, это не может не радовать. Я доливаю в ванну немного масел растений, которые помогут твоему иммунитету, чтобы ты мог ими дышать, пока сидишь здесь, ты же тем временем лениво обливаешь себя горячей водой, набираемой тут же из ванны. У тебя под глазами темные круги, а на виске выступила дивная синяя жилка, словно твоя кожа стала прозрачнее от болезни. Я беру губку, намачиваю её и начинаю смывать с твоей спины липкую влагу соляным слоем застывшую на твоей коже. Ты напрягаешься под моим прикосновением, словно я могу тебя ударить в спину. Просто так, ради острастки.
- Орочимару тебя прислал? – твой сиплый и тихий голос сначала чуть не потерялся для меня в шуме ветра за окном, интересно, а что если нет?
- Мастер очень о вас беспокоится, Саске-сан, - отвечаю спокойно, безынтересно, действительно, зачем заставлять его совершать лишние действия, когда его состояние и без того плачевное?
- Давно я здесь? – я вопросительно смотрю на твой затылок, словно в этом вопросе может быть подвох, но смывать пот не перестаю. Долго это в городе или в комнате?
- Второй день болезни.
Ты замолкаешь. Я наблюдаю твою напряженную спину, затем снова провожу по ней губкой, надавливая чуть сильнее. Я и не знал, что за время нашего расставания ты получил столько шрамов. Тяжело дается путь гения Учиха, да отото? Вот метка Орочимару, знаешь, она похожа на твой шаринган.
- У вас болит спина, Саске-сан? Вы сильно зажаты.
- Кажется, я что-то повредил на последнем задании, - говоришь ты нехотя, я откладываю в сторону губку и пробегаюсь пальцами вдоль твоего позвоночника, я почти могу видеть, как за моими пальцами по нему течет ток, ты вздрагиваешь. Конечно. Это не руки хирурга Кабуто… Это совсем другие руки, хотя очень тебе знакомые. Ты резко оборачиваешься и смотришь на меня подозрительным взглядом, я отвечаю вопросительным.
- Ты… - начинаешь говорить..
- Я?.. – переспрашиваю. Ты отворачиваешься, я продолжаю свое изучение. Как не осмотрительно, отото.
- Смещение шейных позвонков и позвонков грудной части. Я позже их вправлю. Но сначала вас нужно вымыть.
Ты послушно даешь себя вымыть, честно говоря, у меня создается впечатление, что Орочимару там делает из тебя не следующее тело для себя и никак не ниндзя, а просто красивую куклу. Неужели он до сих пор не утерял надежды?.. Ты поднимаешься из ванны, я помогаю тебе из нее вылезти, вытираешься и ложишься на скамью в углу, на которую я уже положил полотенце. Несмотря на все неудобство здания и гостиницы вообще, ванна здесь оказалась приличных размеров, отчего здесь можно смело поместить человек шесть за раз. Видимо так и делается. Я подхожу к тебе и склоняюсь над спиной, руки по привычке обследуют основные мышцы и обнаруживают их ужасно забитыми молочной кислотой и прочими неуместными жидкостями, о которых тебе знать не обязательно. Когда тебе последний раз делали массаж – не знаю, но, то насколько твои мышцы не податливы, не говорит в пользу твоей физической подготовки. Битых полчаса я только расслабляю тебя. Чем я вообще тут занимаюсь? Мне может быть, уже завтра придется тебя убить, а я тут массажистом устроился, да еще и в чужом облике. Не особо понимая, зачем я так расстарался я, однако, продолжаю начатое. Видимо это и развязало тебе язык.
- Мне снятся странные сны.
Твой тихий и низкий голос, без былой сипоты, начинает меня отвлекать от процесса массажа, что несколько раздражает. Ты всегда с Кабуто так откровенен?
- Второй день мне снится прошлое. Рядом Итачи… он меня выхаживает. Но временами мне кажется, что мой сон перетекает в реальность и он ухаживает за мной даже сейчас. Странно, да?
- Это лекарства, Саске-сан. - зачем я тебя успокаиваю? Ты же сам прекрасно все понимаешь.
- Конечно лекарства. Итачи не стал бы беспокоиться о моем здоровье, даже если бы нашел избитым до полусмерти посреди дороги, - хорошего же ты обо мне мнения, - Как и ты, не будь на то приказа Орочимару, - ты снова напрягаешься, мне приходится заново провести расслабление.
- Саске-сан. Перестаньте напрягать спину. Я буду выправлять позвоночник, - похоже, ты обо всех такого мнения, удивительно насколько мнительными бывают люди, больше ты ничего не говорил, я в конце концов смог тебя расслабить и заставить перестать вспоминать вещи, которые вынуждают тебя сворачиваться внутри в упругий клубок ярости.
Ты заснул прямо на скамейке, ослабленный организм, чего еще можно было ожидать? Я одел тебя в теплое юката и отнес на руках в твою комнату, сейчас мне самому пригодился бы массажист, руки после такой работы не хотели держать тебя совершенно. Ты сладко уснул спокойным сном в чистой постели, которую прибрала хозяйка. У меня, наконец, появилась возможность покинуть это заведение и дойти до Кисаме, который вот уже сутки общается с моим клоном, если общается, конечно. Три часа до вечера, в которые мы идем с Кисаме ужинать, затем бродим по городу, связываемся с источниками и информаторами, он мало работает с людьми, с ними работаю я, я же составляю план по убийству Орочимару. Затем мы расстаемся, я говорю, что не буду ночевать дома. Кисаме пошленько ухмыляется и желает насыщенной ночи. Знал бы он, что я собираюсь всю ночь следить за стабилизацией твоего состояния – пожелал бы провала. Знаешь, Кисаме тебя недолюбливает. Почти по-братски.
Я возвращаюсь к тебе, уже по привычке сбрасываю тяжелый плащ на стул, сбросив обличие Кабуто еще заходя в комнату, разминаю уставшие мышцы плечей, прохожу к тебе. Как и следовало ожидать иммунитет, наконец, начал активно бороться против болезни. Если утром температура упадет, то моя помощь тебе больше не понадобится, и мы с Кисаме уйдем из города. Я стираю с твоей головы пот свежим полотенцем, обращаю внимание, что ты успел заказать себе супа и даже съел его. Молодец. Возможно, мне стоит покинуть тебя уже сейчас, чтобы не оказаться потом в глупом положении. Но я остаюсь, словно предчувствуя, что должен быть здесь. Неожиданно ты открываешь глаза.
- Нии-сан, - звучит беззлобно, словно бы ты ожидал меня здесь увидеть, сипло, больным голосом, но так наивно? Я настороженно смотрю на тебя. Уловка? Или?.. Ты смотришь на меня своими темными, теплыми глазами и как-то обиженно надуваешь губы, - Нии-сан, тебя так долго не было.
- Прости Саске, я ходил в больницу тебе за лекарством, - на автомате говорю я. И ведь даже не вру. Я действительно был в больнице перед приходом к тебе.
- Не хочу лекарства, - ты морщишься и щуришься, словно я уже заставляю тебя их пить. Похоже, тебе кажется, что это сон. Я стираю у тебя со лба пот, ты прикрываешь глаза и довольно улыбаешься. С чего бы?
- Их нужно пить, отото, я буду о тебе сильно беспокоиться, если ты не станешь лечиться.
- Сильно-сильно? – переспрашиваешь ты, словно я могу шутить.
- Очень сильно. И тогда мы очень не скоро сможем вновь тренироваться вместе.
Ты несколько секунд думаешь и грустно киваешь.
- Я буду их пить. Хочу скорее пойти с тобой на тренировку, - «ты действительно не понимаешь, что эта «тренировка» может стать последней для нас обоих, отото-кун?»
- Вот и молодец, - что наводит меня на мысль, что ты бредишь? То, что ты не применяешь шаринган? То, что ты никак не реагируешь на мой возраст или не вспоминаешь, что наш клан мертв по причине, которая выхаживает тебя? Возможно все это вместе. Возможно, ты считаешь, что тебе все это снится. А может быть это защитная реакция организма на неизбежный раздражитель, который должен был бы своим присутствием подавить твою психику.
Я сажусь на кровать и отвожу рукой твои волосы, толи еще не высохшие после ванны, толи уже влажные от пота, назад, открывая лоб. Ты закрываешь глаза.
- Нии-сан... – я вижу, как на твоем бледном с лихорадочным румянцем лице появляется смущенное выражение, ты открываешь глаза и несколько мгновений смотришь в сторону, - ты… ты бы не мог полежать со мной, пока я не засну? – ты быстро на меня смотришь и снова отводишь глаза еще больше краснея, - Ото-сан будет ругаться… но…
Я встаю с кровати, ты в легком отчаянии смотришь на меня, словно я сейчас исчезну. Честное слово, очень захотелось применить Шуншин. Отчего-то эта странная мысль засела у меня в голове, показавшись очень забавной, но я обошел кровать, сбросил обувь и лег рядом с тобой. Когда я в последний раз видел этот почти щенячий восторг от того, что я просто выполнил твою просьбу? Давно. Это было давно. Ты словно боишься, что я растаю. Осторожно подбираешься ко мне, устраиваешь голову на любимом месте. Чем так приглянулась тебе моя ключица – не знаю, но ты довольно занимаешь её своей головой и закрываешь глаза. Ты обнимаешь меня, как когда-то обнимал, засыпая дома после тренировок и буйного дня, и прижимаешься к правому боку, словно отчаянно хочешь слиться со мной, исчезнуть в моих объятиях и больше никогда не расставаться.
- Нии-сан… ты же всегда будешь со мной? – тихо спрашиваешь ты засыпая.
- Я всегда с тобой, отото, - я действительно всегда с тобой, потому, что я просто часть тебя. Твоя другая часть, и ты это прекрасно понимаешь.
Ты сладко засыпаешь. Я лежу, глядя в потолок и размышляя над комизмом и драматизмом своего положения. Судьба играет мной как хочет. Что бы я ни строил, ни создавал, все рано или поздно рухнет, а я имею право лишь выбрать направление для падения… Вот и сейчас я всего лишь задал тебе направление для падения, брат. Ты еще просто не видишь того, что уже несешься под откос со мной в одном поезде. И еще неизвестно кому из нас повезет больше. Если я правильно задал твое направление, то ты выйдешь из этой игры победителем. Только проблема в том, что твое направление задаю не только я. Поэтому всего лишь одно маленькое дзюцу… Саске…
Маленькое помещение, которое я занял для тебя, конечно, сложно назвать лучшим номером в этом городе. Почему застенок? В этом здании это место оказалось самым теплым, да и само заведение оказалось просто неподалеку от места, где я тебя нашел. Сейчас мне казалось, что лучше место было сложно выдумать. Зная мою брезгливость – Кисаме вряд ли будет искать меня здесь. Люди в этом квартале такие же серые, темные, подозрительные, как и мы с тобой, поэтому два незнакомца, идущих по переулку не стали здесь достопримечательностями, здесь сотни на дню таких как мы проходят. Да и сам город… сложно придумать место лучшее для преступников. Я закрыл глаза, надеясь, что не усну, пока ты дремлешь у меня на плече. Спасительная темнота для моих глаз. Знаешь, Саске, тебе стоит поторопиться. Быстрее набирай силу и становись увереннее в себе. Скорее стремись меня уничтожить. Скоро от твоего брата останется лишь красивая оболочка. Я умру вместе со своими глазами. Когда я не смогу тебя больше увидеть хотя бы на мгновение – этот мир потеряет для меня всякий смысл, но убить себя я не смогу. Я слишком хочу жить… Странно да? Человек, который не боится ничего. Даже собственной смерти боится убить себя… Я слишком весомая гирька на твоих весах совершенствования, я не могу прыгнуть вниз раньше времени, ты должен столкнуть меня сам… или упасть…
Я невольно провожу рукой по твоим жестким волосам, вспоминая как это было в детстве. От этого движения ты обычно чуть приоткрывал сонные глаза, сладко зевал и перебирался спать ко мне на грудь, словно в этом был какой-то смысл. Твоё маленькое невинное сердечко куда-то всегда спешило, даже когда ты спал. А моё - ожидало в спокойствии. Для тебя я всегда был теплым. Несмотря на вечно холодные руки, неестественную бледность, моя температура всегда была на градус выше твоей, сегодня я могу смело и с уверенностью сказать, что ты побил мой рекорд. Лежать рядом с тобой жарко. Но, несмотря на жар, ты все такой же, как когда-то. И закрыв глаза, я могу себе вообразить, что мы заснули на татами после прогулки, поев холодный арбуз. Ты целый день бесился и играл со мной в шиноби, порой я тебе подыгрывал, но временами ты и сам проворачивал довольно рискованные комбинации, все же, ты мой брат.
Ты, кажется, просыпаешься. Сколько я тут пролежал? Может быть час, может два… Твоя температура стала ниже, но поднимаешься с моей руки ты тяжело, словно в бреду. Я приоткрываю глаз. Шаринган смотрит на тебя с вопросом из-под густых длинных ресниц, точь-в-точь как твои, Саске. Ты находишься в дреме. Я вижу, что ты частично уже понимаешь, что я убийца клана, но в твоей логической цепочке рассуждений утеряно какое-то важное звено, и ты просто на меня смотришь. Я никак не могу разобрать твое выражение лица. Что ты хочешь, показав мне этот запутавшийся в себе взгляд? Неужели ты ждешь от меня чего-то?
Я не шевелюсь. Ты можешь думать что хочешь, я давно научился обходить ловушки, так что я просто жду. Ты, словно убедившись, что я сплю, склоняешься надо мной и нежно целуешь в губы, затем быстро отстраняешься и ложишься обратно спать, бормоча «Спокойных снов, нии-сан». Я усмехаюсь. Какой же ты глупый, отото. Все еще глупый, как и десять лет назад.
Утром ты просыпаешься один. Ни Кабуто, ни воображаемого Итачи, которого ты так реально видел во сне, и которого даже умудрился поцеловать, нет. Жар спал. Слабость все еще есть, и единственное напоминание о странном сне – лекарство на тумбочке. Ты отчего-то быстро глотаешь таблетки и запиваешь их подслащенной водой. На мгновение ты замираешь, переодеваясь, словно что-то понимая, подходишь к противоположной стороне кровати, прислоняешься к подушке и вдыхаешь до боли знакомый запах волос брата. Сладковатый словно данго, которое он так обожает. Зубы почему-то сводит от злости, но где-то внутри ты безумно рад тому, что возможно тебе не показалось. Ты быстро собираешься, выходишь и расспрашиваешь хозяйку о человеке, который тебя привел, который за тобой следил. Она описывает Кабуто. Ты раздраженно встряхиваешь головой и спрашиваешь её, не видела ли она человека, которого ты ей описываешь. Нет, она не видела Итачи. Такого красавца она вряд ли бы упустила из виду. Ты досадливо поправляешь теплый плащ и бежишь через город, приглядываясь к прохожим. Может его лицо мелькнет в толпе? Но никого даже отдаленно похожего на Итачи ты не видишь. Ты спешишь вернуться в селение звука, чтобы узнать от Кабуто, что он тебя не лечил.

@темы: Аниме, Творчество, Фанфики, Чувства, итачи/саске

---

тесты

твой танец - в кругу ночных костров, и под руку с тобой - страсть.

- пламя в крови и пламя вокруг! Танцуй же! Танцуй для себя, выражая в движении всю страсть, весь жар, порывы души и пламя сердца. Не боишься сгореть, ибо огонь узнает родную кровь! Ни до, ни после - только сейчас. Костер греет холодной ночью, огонь души - воспламеняет сердца!

Пройти тест

@темы: Тесты, Чувства

---

Нет, нет и еще раз нет

Мое сладкое безумие, лишь мое сладкое безумие. Терпеть рядом сумашествие иного создания мы не намерены, текучесть сего мира слишком ранима, чтобы выдержать гнев разъяренного зверя.

@темы: Мысли вслух, Наблюдения, Чувства

---

ВТМ

Пусть жизнь и кажется вечным праздником и безумие призраков лишь прекрасное отражение наших сущностей, но вечно исполнять желания капризных детей становится раздражительно. Если Малкавиане прекрасны в своем искусстве вечных алегорий, это не значит, что мы готовы петь для всех.

Чем чаще испиваешь нектара, тем быстрее истекают сосуды.... зверь мой, прими меня в объятья своей сладкой ночи!

Не трогай кипящий разум. Его огонь горит лишь для себя самого.

@темы: Мысли вслух, Наблюдения, Чувства, вампирское

---

еще одно путешествие партии УА

Примечание автора: альфа-версия. Перечитано всего на один раз, отредактировано от этого мало... но все же. Писалось долго... почти месяц, наверное от того, что приходилось прерваться во время депрессии, а затем набрать обороты для продолжения... На мысль об этом расскаще навел филь "Пила 3", так что схожие моменты и основную идею можете считать смело стыренной у авторов фильма, за вдохновение спасибо создателям "Пилы 3", "Границы", "Глаза".

Звонок посреди ночи, Элид еле отрывает себя от созерцания пробегающих по монитору строк – она в очередной раз напросилась к Оскару на тренировку своих способностей как хакера; единственное, что заставляет её совершить этот воистину поступок силы воли – мелодия звонка. Она стоит на киллере. Нажимает кнопку ответа.
- Украли меня, - фраза Макса сначала не умещается в голове психолога, она все еще зрительно подключена к мириадам значков, текущих слово вода по монитору в разных направлениях, она хочет его переспросить, но на том конце уже гудки. Она понимает, что уже не переспросит. Тумблер щелкает, подключаются другие цепочки связей в мозгу эльфа, она втыкает шунты и, выходя изо льда, созданного Оскаром для её тренировки, сообщает команде:
- Макса похитили.

Где-то на фоне он слышит звон цепей, голова нечеловечески болит, наверное, потому что он не человек, но такой головной боли он не испытывал никогда. В кожу что-то больно впивается, и кажется, что эта боль, словно живая, растекается по телу, игнорируя любые блоки. Мозг, на мгновение получивший сносную картину положения тела в пространстве, отключается, вместе с ним и он.

Все изначально пошло как-то не так. Задание было какое-то мутно-непонятное, да и искать посреди города (а то и вне него) маньяка, который крадет разумных существ для осуществления своих собственных извращенных планов «перевоспитания», было как-то дико и не для них. К тому же этой чушью уже занимались не только правоохранительные органы, но и мафия, которой странный маньяк тоже наступил на больное место. При чем здесь их неугомонная компания было не ясно совершенно. Неясно было до тех пор, пока Элид не присмотрелась к именам последних пропавших без вести…
- Следующей жертвой должна быть я, - эльфийка посмотрела на проекцию человеческого образа Оскара на соседнем стуле и вывела на монитор имена.
- Все эти создания, так или иначе, были со мной связаны, причем положительных эмоций я к ним не испытываю, - черные глаза отражали то равнодушие, которое в эльфийке появилось лишь на пятом задании для их команды, кибер-демон наверняка сделал вывод, но о нем он никому не сообщит.
- Вероятность того, что следующая жертва ты, по входящим данным равна 89%, - сказал Оскар, эльф усмехнулась.
- Решил подтвердить то, что я тебе только что сообщила?
- Решил напомнить, что существует вероятность в 11%, что тебя не похитят.
- Согласна, но по сравнению…
- Мы оба прекрасно знаем насколько эти «сравнения» опасны для подобных операций, - укоризненно произнес голос из динамиков, эльф устало вздохнула.
- С тобой бесполезно спорить.
- Так давай не будем спорить и перейдем к нашим потенциальным жертвам этого маньяка. Что мы имеем? – на монитор вылезли записи и наблюдения, - Помимо тебя еще два претендента.
- И обоих я терпеть ненавижу.
- За первым проследит Леннокс, второго в оборот возьму я, - с монитора на эльфа и демона смотрели две фотографии, на одной была изображена светлая эльфийка, на другой темный эльф, - чем бы только вас двоих занять.
- У меня есть подозрения, на счет того, кто это все готовит… - Элид достала лэптоп и подсоединила к компьютеру, на экран вылез поток информации, Оскар быстро её рассортировал, - Файл – имя. Людвиг Норф, - на мониторе показался человеческий подросток, юное создание с фиалкового цвета глазами и черной непослушной шевелюрой в форме местного университета. Стройный парнишка растеряно смотрел в камеру.
- Почему этот?
- Потому что он маньяк, - эльф посмотрела на Оскара, его изображение посмотрело на эльфа, затем на мальчика и пробегающую мимо информацию.
Эльфийка поднялась с места и пошла на выход.
- Он может быть всего лишь пешкой, Элид.
Равва остановилась в дверях.
- Я на это надеюсь, Оскар.

Макс не открывал глаз. В голове зависла отчетливая мысль о том, что открывать глаза нельзя. Недавно он видел, как его тело взрывается, потому что он не успел выдернуть последнего кольца из тела, флэшфорварды с ним случались редко (не чаще чем флэшбэки), но настолько яркий и насыщенный вид будущего его по-настоящему напугал. Впервые. Он никогда ничего не чувствовал. Впервые он был в ужасе от увиденного, ничего больше не было, только цепи, кольца и взрыв, разнесший его тело по абстрактной комнате. Но даже подобного видения было недостаточно, чтобы заставить его закричать и открыть глаза. Он все так же сидел. Он насчитал на себе уже дюжину инородных тел, которые были вонзены в его тело в разных местах. В основном симметрично. Мозг отчетливо говорил о том, что дожидаться окончания чего-то нельзя… Он должен успеть выдрать кольца (да, ему снились кольца на цепях) из себя и уползти отсюда, обязательно выползти из комнаты до взрыва.

- Держи, - Макс протянул эльфийке бутылку с водой, сам отпил коллы из банки. Представлять из себя нормального человека в столь людном месте ему было несколько сложно, но напарница всячески способствовала естественности его поведения.
- Угум, спасибо, - она сосредоточенно вглядывалась куда-то вниз, затем взяла у гомункула бутылку и отвернулась от парапета.
- Получилось? – киллер оперся локтями о барьер, повертел в руках банку. Темные волосы были как всегда в беспорядке. Эльфийка кивнула в ответ и отпила воды из бутылки. Выглядела она немного рассеянной.
- Я могу отвезти тебя домой.
- Нет-нет, сначала я должна удостовериться, что не потеряю его из виду, расслабляться рано, - она посмотрела на Макса и усмехнулась, - каждый раз как тебя вижу – возникает желание тебя причесать.
Макс ответил слегка непонимающим взглядом и допил колу…
Элид помнила, как они вместе спустились на лифте вниз, прошлись немного по бутикам, купили пару бесполезных вещей и, проверив правильность настройки контакта, вышли из центра. В машине они еще немного поговорили о похищениях, затем Макс высадил её возле дома и уехал к себе. Она обещала хотя бы позвонить ему, если что-то случится…
- Какого черта все не так, как мы просматривали? Где я ошиблась? – эльфийка смотрела в потолок своей квартиры, пока часть её сознания устойчиво держалась за разум потенциального подозреваемого, тот находился в нескольких километрах от нее в ресторане.
«- Вероятность того, что похитят именно Макса – менее тысячной процента, - Оскар был как всегда равнодушен, у нее начинался нервный тик, а кибер-демон был спокоен как танк, на котором разъезжал по городу, - Что-то пошло не так. Имеющихся у нас данных недостаточно для составления достоверного прогноза.
- Какова вероятность того, что киллера похитили, чтобы выйти на нас?
- Если они схватили Макса, то о нас, они, скорее всего уже знают.
- Вероятность, Оскар!
- 56%.
- Чтобы поймать меня?
- Менее 20%», - вспомнила она недавний разговор.
Элид удивилась, она действительно удивилась, что вероятность её появления вслед за Максом настолько мала. Она ведь не обращала внимания на то, что как раз киллер один из тех, с кем она общается меньше всего, а если и общается, то всегда негативно.
- Менее тысячной процента… вероятность появления меня – менее 20%... может ли статься, что Людвиг действительно пешка? – психолог перевернулась на бок и дотянулась до регенеративного браслета, - Черт бы тебя побрал, Макс! Ты же тот чье исчезновение в нашей банде считается самым наименее вероятным! Как они тебя поймали?!
Элид внезапно отключилась, сознание её слилось с мировосприятием черноволосого парня…

- Здравствуй, Макс, - хрипящий, шипящий голос раздался из колонок над примитивным монитором. С монитора на него смотрела странная кукла. Точнее лицо куклы. Черная маска с белыми пятнами глаз во впадинах. По щекам маски шли глубокие красные царапины от чьих-то когтей. Фон за ней был серым, безликим с непроницаемым шумом, - Ты всегда действовал как цепной пес, и в последние полтора года это все ярче выражалось в твоих действиях, человеческая жизнь для тебя… - Макс не смотрел больше на монитор, он быстрым взглядом окинул комнату. Размером чуть меньше гостиной эльфа (метров пять на шесть), завалена каким-то строительным мусором, на полу перед монитором стоит бомба с часовым механизмом, при взрыве она на части его порвет, с потолка и из пола тянутся металлические на вид цепи, заканчивающиеся кольцами, впивающимися в его кожу, двигаться было больно. Пара колец прошла сквозь кисти рук между средним и безымянным пальцами, то же было со ступнями; еще пара колец прошла сквозь кожу и мясо на бедрах, расположившись симметрично друг от друга; два других впились в бока живота; другие были вдеты в предплечья; и последние два свисали из щек, самые большие неприятности доставляли именно они. На самом гомункуле не было ничего кроме каких-то шорт, подробности прошедшего дня терялись в мареве наркотического сна, - … всегда была лишь товаром, который ты продавал за деньги. Но чего стоит твоя собственная жизнь? – Макс увидел большую амбарную дверь в двух метрах от себя, если он сейчас освободится от оков, у него будет возможность выбраться. Макс дернул кольцо, что сковало его правую руку… - Сегодня нам предстоит это, - кровь брызжет на пол тоненьким ручейком, Шэйд старается игнорировать боль и не думать о том, что может быть еще больнее, он дергает левую руку, освобождая кисть, но, разрывая мясо, кожу, сухожилия, дальше плечи, - узнать, чего ты стоишь, Макс.
С плечами все оказалось несколько проще, тут он боли почти не чувствовал, успешно игнорируя ощущения, затем были бока и бедра.
- У тебя есть одна минута, - киллер резко дергает четыре цепи в разные стороны, чувствуя как на правом боку разрывается какая-то мышца, а в левом бедре кольцо выходит хуже чем в правом… впервые он издевается над своим телом. Теперь лицо.. – Прежде чем бомба лежащая, - руки уже скользят по цепям, взяться за них толком невозможно, кровь капающая из рваных ран на руках мешает толком ухватиться. Игнорировать боль в таких количествах становится трудно, но Шэйд не издает ни звука, старательно исполняя свой план, перед ним еще ярко стоит видение собственной смерти, он дергает цепи, так близко слыша звук ни на что не похожий: шум крови, стон плоти, разрываемой на части. Кровь по щекам течет, словно из сломанного трубопровода, впервые он задумывается о том, что времени у него не много, он просто может умереть от кровопотери, так и не узнав, что за моральный урод притащил его сюда, и была ли права эльфийка, говоря, что это тот мелкий…
- Под монитором взорвется. Игра началась, Макс.- Таймер начал работать, Шэйд изо всех сил дернул левую ногу, пытаясь вырвать кольцо из плоти, плоть поддалась, и скоро он истекал просто неконтролируемым количеством крови. Стоять на разорванной ступне было больно, но возможно, он дернул вторую ногу, вырвал из нее кольцо, поскользнулся на собственной крови, с трудом поднялся и пошел к двери. Руки скользили по гладким ручкам дверей, ноги не держали, Макс каждое мгновение норовил упасть на пол и больше не встать, но наконец-то преграда поддалась под весом и тяжело пошла в сторону, Шэйд буквально лег на проклятую дверь, спиной чувствуя, как стремительно цифры на циферблате бегут в сторону ноля. Он вывалился в образовавшуюся щель и отполз под прикрытие двери, прежде чем раздался взрыв.

- Куда делась Элид?! – Леннокс ураганом влетел в танк Оскара, чуть не споткнувшись на пороге, - Гомункула украли, с ним все ясно, почему псионик не отвечает на звонки?!
- Её нигде нет. Сколько ни искал – нет. Не мешай, - раздраженно отмахнулся демон, прогоняя по монитору бесконечное число знаков, - Буду искать по жучку, может, найду.
- Да уж найди…

Крик, её разбудил крик. Голова как-то нехорошо зазвенела, и предыдущее видение потонуло в последнем крике, Элид болезненно поморщилась, схватившись за голову. Реальность плыла перед глазами, спасительная темнота окутывала со всех сторон, эльфийка была благодарна хотя бы за то, что вокруг разлилась темнота, та темнота, в которой она прожила бы лучшие годы своей долгой жизни, потому что это была её темнота. В воздухе пахло спиртом, металлом, кровью, плотью, гнилью, животными, чаще мертвыми, нежели живыми и камнем, холодным, настоящим камнем, который бывает лишь в горах. Эльф осмотрелась. Она сидела в каком-то грязном от пыли и мусора коридоре, направо и налево тянулся этот облицованный снаружи бетоном коридор, но там, под ним она шестым чувством ощущала присутствие родного камня.
«Я в крепости», - появилась одинокая мысль и чуть не потонула в нашедшем на эльфа расслаблении, близость дома, камня, отогнали от нее все прочие заботы, она вернулась домой. В долгожданный дом. Туда, откуда можно не возвращаться, - «Макс».
Странное имя. Чужое в стенах крепости, Элид сама удивилась, что шепотом вслед за своей мыслью произнесла это имя.
- Макс… Макс! – она вспомнила, окатившее, словно холодная вода воспоминание заставило её оторваться от стены и подняться на ноги, - Чертов гомункул, из-за тебя я здесь торчу!
«А что я здесь, собственно делаю?» - эльфийка замерла, поднявшись с пола и снова осмотрелась, - «Людвиг, его память, высокая концентрация, большое расстояние… мое сознание ушло вслед за… Черт! Я перешла в сознание другого, не того, за кем следила! … Это был Макс?.. Нет, быть не может. Он же почти киборг».
- Надо его найти, я пришла сюда за Людвигом, нужно его найти… холодно тут, - легкие джинсы, не менее легкая майка и легкая блуза, браслеты… в чем была, в том и приехала. На ногах к счастью были мокасины, надеть обувь, значит, она была еще в состоянии.
- Ну и видок у меня, - вздохнула эльф и пошла вперед по коридору.

Чертовски больно, знаете ли, тащиться по безликому бетонному коридору, с каким-то мусором по углам толи для антуража, толи на века здесь забытому, когда у тебя пробиты обе ступни, порваны некоторые «очень нужные» для передвижения мышцы, да еще и одет ты в одни шорты. Ноги постоянно поскальзывались, и идти приходилось, держась за стену, просто чтобы не упасть. Нет, коридор не был настолько длинным, чтобы начать наедать Шэйду, просто перед глазами все начинало плыть, ведь он потерял чертовски много крови, а, судя по атмосфере, ему предстояло пройти и сделать еще не мало.
Радовало, если конечно могло радовать, только одно. Здесь и сейчас тащится по коридору он, он единственный, кто смог бы это сделать. Цепи не были расположены так, что их не возможно выдернуть за минуту, но отодвинуть дверь, например, та же Элид не смогла бы за 30 или 15 секунд. Он сам-то толкал её почти 40 секунд, что непростительно долго. Из-за угла показалась куча мусора (или чего там?) закинутая сверху куском ткани, довольно большим куском. Макс с трудом подошел к импровизированной горке и стащил ткань, что там под ней его интересовало в последнюю очередь, первоочередной задачей стояла возможность разодрать эту ткань на полоски для импровизации бинтов. Ткань оказалась крепкая и раздиранию не поддавалась, по крайней мере, пока что. Макс посмотрел на кучу. На него посмотрели остекленевшие глаза на его же лице. Был ли страх, когда он увидел горку из раскуроченных тел точно таких же, как у него? Был ли страх, когда он посмотрел в собственное лицо и не увидел там ничего, кроме разложения? Нет, Шэйд равнодушно подошел к телам и стал их раскидывать. Кое-какие находились в таком же состоянии, что и он, у некоторых в челюсти, видимо, было еще одно кольцо, отчего нижняя челюсть была разорвана надвое, какие-то тела были разорваны взрывом… Максу было плевать. Наконец-то он нашел то, что искал. В руку лег достаточно большой острый кусок стекла, гомункул распорол им ткань на полосы и стал бинтовать (как мог в данном состоянии) свои раны. Он собирался разобраться с шутником, затащившим его сюда.

Большая стальная дверь, совершенно пустой коридор. Ничего, никаких следов, лишь сильный запах крови, тел, спирта и железа, запахи от которых голова начинала кружиться. Элид дернула дверь, она с натяжкой пошатнулась, но не открылась.
«Сколько же она весит…» - пронеслась мысль по голове, эльфийка потянула дверь еще сильнее… и попала в комнату. Ни одной живой души. Зато куча не живых. Тела лежали в разных позах, у кого-то не хватало руки, у кого-то ноги, кто-то остался без головы. Вот откуда был запах крови, в углу были разбросаны медицинские инструменты, разбита бутылка со спиртом, неподалеку лежало вспоротое неумелым хирургом (или маньяком?) тело.
- Мерзость-то какая. – Эльфийка старалась ступать между лужами крови, темнота, царившая кругом, её совершенно не смущала, как и тела, кругом лежащие. За время обучения ей приходилось видеть подобные вещи, правда в другой обстановке, - значит я в твоем убежище, ты все-таки похитил меня, но я всего лишь зритель… где-то здесь должен быть Макс… Киллер, только попробуй сдохнуть как кто-нибудь из этих! Клонирую!!
Элид вышла в следующий коридор, идя теперь уже по следам чьих-то босых ног в крови…

Дверь и надпись на ней: «Навстречу с глазами полными мольбы». Патетично, пафосно, но не в его стиле. На полу лежит его пиджак, ну надо же, похоже одевание в этом безумном аттракционе предусмотрено, Макс накидывает на плечи пиджак и открывает дверь. Человек. Дверь еще не открылась, а он уже знает, что за ней будет человек. Чего там человек, это несчастное создание будет по шею в воде, в большом чане с водой, его тело утыкано маленькими крючками, подсоединенными к длинным цепочкам, входящим в стенки чана. Само же помещение напоминает отделение морга при больнице. В таких чанах обычно растворяют тела умерших. По стенам идут редкие трубы со счетчиками, они не прозрачны, но вот он видит в стене дыру, глубиной примерно с его руку. На дальнем конце ключ. Человек открывает глаза и пьяным взглядом обводит комнату.
- Кто здесь?.. – двери, в которые Макс зашел, захлопываются, другие же не открываются.
- Поздравляю, Макс, ты, наконец, прошел испытание цепями. Но что ты будешь делать? Ты всю свою жизнь старался действовать согласно ситуации, убивать согласно заказа. Ты редко полагался на чью-либо помощь, лишь на помощь таких же, как ты профессионалов. Перед тобой человек, Макс. Твоя жизнь началась с него, твоя жизнь может на нем и закончиться. Он хирург. Один из тех людей, которые вживляют в человеческие тела чипы самых разных модификаций. Один из них есть в твоем теле, он прикажет твоему организму умереть, когда ты будешь выходить из моего убежища. У тебя есть выбор. В стене ты уже, наверное, заметил дыру. В ней есть ключ, который отключит механизм, подсоединенный к телу человека. Этот механизм генерирует ток, начнет он с легких волн, которые будут расти по мощности в геометрической прогрессии. Тебе решать: нужен тебе этот человек или нет. Ведь ты можешь решить все и сам. Сыграем, Макс.
Шэйд посмотрел на человека, подошел к дыре и засунул в нее руку. Через секунду в нее вонзились тысячи иголок, руку пронзил легкий электрический ток, иглы вернулись в свои пазы. Макс с трудом пытался ухватиться изуродованной кистью за ключ, но пальцы соскальзывали. Через пятнадцать секунд иглы снова вонзились в руку, но теперь заряд, прошедший сквозь руку был ощутимее. Киллер судорожно схватился за ключ, чувствуя, как ток с его пальцев цепляется за металлическую поверхность и возвращается назад. Иглы вновь убрались. Он резко потянул руку на себя, заставляя себя не думать о разорванных конечностях и лице. Замок он нашел быстро, он находился недалеко от края чана в металлической пластине, но попасть в отверстие с первого раза не сумел. Руки предательски дрожали от испытываемой боли и потери крови, ключ норовил выскользнуть, но Шэйд упорно не желал отпустить проклятый кусок металла. Мужчину в бассейне пронзила третья волна электричества, он невразумительно что-то простонал и почти отключился. Макс вырубил механизм, крючки резко рванули в разные стороны, оставляя на теле человека множество мелких царапин, от ощущения массовой боли мужчина очнулся и чуть не захлебнулся водой. Он с трудом доплыл до края чана и попытался вылезти из места своего заточения. Раны на нем быстро затягивались. Одеждой он мало отличался от стартовой позиции Шэйда.
- Кто вы? – пробормотал спасенный.

- Дурак, - в темноте слабо иногда вспыхивала светом лампа дневного света, чтобы вновь погаснуть, из-за перебоев с энергией. Вспышка света выхватывает темную эльфийку в блузе, джинсах и очках, с многочисленными браслетами на руках и тело перед ней на полу, тьма глотает заново обе фигуры, - Круглый идиот, - новая вспышка, эльфийка сидит возле тела на полу и держит голову мертвеца на своих коленях, гладя черные пряди. Бледное лицо, выхваченное светом принадлежит юноше, еще подростку, тело его лежало в огромной луже, тьма накатывает новым приливом.
- Это из-за тебя я здесь оказалась… это в твой разум я попала практически целиком… это твой крик разбудил меня в начале… - вспышка, но лампа разбивается из-за удара по ней каблуком мокасина, одетого на изящную ногу, - Что ж, твое взорвавшееся в брюшной полости тело более всего доказывает верность моего пути.

Макс уже не так сильно ковылял, хирург оказался, конечно, плохим магом-целителем, но кое-что смог, по крайней мере, он вынул чип из спины киллера. Они вместе шли по коридору, хотя, можно сказать, что Макса хирург на себе почти нес. Он не задавал вопросов с того самого момента, как выбрался из чана и достал с помощью подручных средств (битое стекло, железки в новом коридоре) чип из убийцы. Коридор сделал новый поворот и уперся в тупик, образованный новой дверью. Мужчины попробовали открыть дверь, но она не поддавалась.
- Вы потеряли много крови, вам следовало бы сидеть на полу, Макс, - сказал хирург, отпуская Шэйда, чтобы попытаться открыть дверь другим способом.
- Мне нужно пройти все это до конца, - Макс оперся о стену и посмотрел на человека, тот повел плечами и присел возле двери, зацепившись пальцами за низ двери, он одним рывком открыл её вверх, Макс прыгнул в проем, сбивая с собой хирурга, на месте бывшего дверного проема сомкнулись два широких острых лезвия.
- О черт… - выдохнул хирург, увидев лезвия. Макс помрачнел. Он увидел отнюдь не лезвия.

Леннокс сидел на обычном месте Элид в танке, откинувшись на спинку, и стучал длинными когтями, больше подходившими для дракона, нежели для человека, по металлу подлокотника, уже битых три часа никаких сигналов. Оскар ничего не обнаружил. Дракон бросил взгляд на лицо голограммы как раз, чтобы увидеть, как в глазах кибер-демона появляется надежда…

- Равва, это вы? – Макс подошел к распятому (а точнее, к растянутому цепями по подобию креста, стоящего вертикально, телу) на пыточном столбе эльфу, она действительно была очень похожа на Элид. Девушка не шевелилась и не реагировала на внешние раздражители, за упавшей на грудь головой виднелась выступающая часть креста, покрытая небольшими металлическими шипами, похоже вся поверхность, на которой было распято тело, была ими покрыта. Странно, но таинственный голос ничего не сообщал и не объяснял, комната, залитая пронзительным белым светом (очень чистая, в отличие от прошлых локаций), отражаемым такими же белыми стенами и полом, была практически пуста. Единственным интерьерным дополнением пустой комнаты был крест с телом, растянутым цепями и лужа крови под крестом. На эльфе была какая-то светлая блузка, рваные джинсы, серег в ушах не было, зато виднелась запекшаяся кровь от вырванных колец из ушей, рукава и штанины были порваны каким-то инструментом, оставляющим рваные, но не глубокие раны.
- Вы её знаете? – спросил хирург, подходя к телу и нащупывая пульс, - слабый, но она жива.
- Моя коллега. Давайте её снимем, - Шэйд доковылял не без помощи хирурга до креста и стал разбираться с цепями. Голова кружилась, в теле ощущалась общая слабость, и перед глазами все плыло. Несмотря на присутствие в его команде медика – киллеру подобное сотрудничество мало, чем могло помочь… Док лишь остановил кровотечения, но разобраться с недостатком крови и тем более низким уровнем регенерации для подобных повреждений без специального оборудования он не мог. Цепи он разматывал с трудом, но с сосредоточенностью, стараясь обратить все свое внимание к решению поставленной задачи. У хирурга все получалось легче и быстрее, что-то подсказывало Максу, что при определенных обстоятельствах хирург не дойдет живым до конца…
- Макс, как вы? – хирург приблизился к киллеру, то говорило о том, что ноги, пояс, шею и левую руку уже освободили.
- Перед глазами все плывет.
- Вы потеряли слишком много крови.
- Держите эльфа, сейчас отпущу, - Макс дернул последний замок, и тело эльфийки упало всем своим весом в руки хирурга, девушка не реагировала на внешние раздражители, - Что с ней, как считаете?
- Мало похоже на потерю крови, скорее всего психологический шок или нервное истощение, что, в принципе, равнозначно, - мужчины посадили бессознательное тело на пол, врач попытался привести эльфийку в себя, после пяти минут бесполезных хлопков по лицу и коротких магических посылов Элид соизволила открыть глаза, и растеряно осмотреться.
- М-макс? – удивленно произнесло создание, прикрыв глаза рукой и сильно прищурившись, - Что с твоим лицом? Почему здесь так много света? И… где мы?

Танк вырулил на территорию периметра, руководствуясь полученными данными, Леннокс напряженно вглядывался в пространство.
- Откуда данные?
- Элид сама их отправила, найдя где-то терминал, - ответил Оскар, не оборачиваясь на дракона.
- Если её обнаружат?
- Вероятность ничтожна, но есть. Поэтому мы так спешим.

- Чтобы попасть в следующий зал и получить возможность завершить свое задание, Макс, вам нужно заполнить контейнер, стоящий посреди зала кровью из ваших собственных тел. Любое отклонение от данной жидкости будет воспринято, как отказ от дальнейшего продолжения игры и зал будет немедленно залит ядовитым газом. Да, твоя кровь здесь не приемлема, к несчастью её состав сильно отличается от состава крови эльфа и человека, так что… выбор за вами. Да, на все у вас есть пять минут.
Макс взял иглу, подсоединенную шлангом к контейнеру, и посмотрел на присутствующих, Элид протянула вперед руку.

Моргающий белый свет освещает временами лабораторию с многочисленными терминалами, колбами и хирургическим столом, в тени, образованной двумя шкафами с ингредиентами и результатами исследований стоит болезненно сгорбленная фигура, мелкая дрожь бежит по рукам. Где-то открывается автоматическая дверь и захлопывается с металлическим лязгом за вошедшими.
- Как бы я ни старался, ты всегда найдешь выход, Элид…

Танк остановился посреди пустого пространства, немного покатался вокруг и, отъехав на некоторое расстояние, направил прицел башни в точку, имеющую заданные эльфом координаты.
- Оскар… танк не перевернется, если мы сделаем выстрел? – Леннокс с сомнением посмотрел на демона.
- Вероятность высока, поэтому я попрошу вас придержать танк в своей истинной форме, иначе снаряд войдет в землю с большой погрешностью, - демон посмотрел на дракона.
- Это так необходимо? Может просто…
- Координаты верны, я здесь уже был однажды, и другого способа туда проникнуть быстро мы не найдем.

Двери наконец-то открылись, и Макс в компании хирурга и психолога вошел в финальный зал… в лабораторию. Моргающий белый свет освещает временами лабораторию с многочисленными терминалами, колбами и хирургическим столом, в тени, образованной двумя шкафами с ингредиентами и результатами исследований стоит болезненно сгорбленная фигура, мелкая дрожь бежит по рукам. Максу и без этого моргания плохо видно происходящее, но на другом конце зала, возле другого входя, стоит женщина знакомая киллеру, за её спиной стоит он.

- Твои игры меня порядком достали, Риг, - Элид кивает головой в сторону сопровождающего, - Ты надеялся меня провести этим?
Другие двери в лабораторию раскрываются, и в залу входит… Макс, псионик точно знает, что это гомункул.
- Шэйд! – выкрикивает эльф мужчине, замотанному в какие-то грязные белые тряпки с кровавыми потеками, мужчине в белом пиджаке и… девушке в блузке, - Что за..
Шэйд непонимающе смотрит на вторую Элид и себя за её спиной, неожиданно второй он как-то неестественно заламывает голову назад и падает на пол безжизненным мешком. Эльфийка с разодранным правым ухом, хватает с ближайшего лабораторного стола пистолет и целится в эльфа на противоположной стороне зала. Шэйд видит, как падает сначала тело эльфа в другом конце зала, а потом умирает и он с хирургом.
В момент нажатия на курок Макс встает на пути пули, мужчина в темном углу лаборатории падает, эльфийку с пистолетом ударяет по голове подвернувшейся колбой с какой-то жидкостью хирург. Оставшаяся в сознании Элид кидается к изуродованному первым испытанием Шэйду.
- Не смей! Не смей, я сказала тебе, здесь умереть!! Скоро здесь будут наши! Виктор, помогите мне, - говорит эльфийка хирургу, хватая тело киллера под руки, Шэйд захлебывается собственной кровью, в дыхании слышится отчетливое бульканье, хирург, сам не понимая, что творит, помогает перенести Шэйда на кушетку и начинает останавливать кровь, указывая эльфу необходимые вещи. Раздается отдаленный взрыв, затем второй и грохот обваливающегося камня.
- Они идут, потерпи немного, черт тебя дери, Макс! Живи! Даже такая отъявленная сволочь как ты должен жить! Ведь я же все еще жива! – Элид зажимает кровоточащую рану, хирург пытается сориентироваться в пространстве, ставит ко рту гомункула кислородную маску, - Спирт - справа, в верхнем ящике… выше, здесь. Зажим слева, да, вата у меня, щипцы под кушеткой на столике, да, - хирург ориентировался благодаря подсказкам эльфа и таки унял кровотечение, достал пулю, собрался зашить рану, но пульс гомункула начал ослабевать, хирург смотрел на аппарат удивленно, словно бы он должен был запищать еще раньше.
- Не стойте, док! Сделайте ж…
- Слишком много крови… много крови потерял… здесь нужен… - Элид смотрит на браслет на своей руке, без раздумий стягивает и одевает на руку Шэйда, активирует заклинание. Тело гомункула конвульсивно дергается, затем успокаивается. Элид облегченно выдыхает, видя, как восстанавливается пульс.
- Как я могла забыть…
Раны затягиваются на глазах. Когда браслет ломается, на теле киллера остаются лишь свежие шрамы. Шэйд открывает глаза.
- Макс, ты не представляешь, какая я идиотка, - говорит эльфийка, встречаясь с золотыми глазами убийцы.
- Позвольте и мне узнать степень вашей глупости, но уже на улице, - в лабораторию заглядывает голова дракона, - На выход, господа.

- Так значит вы псионик, - наконец говорит хирург, Элид кивает.
- Для меня пройти испытания оказалось гораздо легче, чем для вас. В последнем испытании мне, конечно, пришлось побороть желание с хода убить клона Макса, но я удержалась.
- А та…
- Тоже клон, правда, качественнее, увидев её, я даже засомневалась в собственном рассудке, но здесь здорово сработали вы вдвоем, - Элид посмотрела на Шэйда, спящего в кресле, затем на хирурга, он был порядком вымотан, и эльф его прекрасно понимала.
- Оскар. Открой мне заднюю кабину танка, я пойду, посплю немного, устала от всего этого.
- Конечно Элид.
Эльфийка поднялась и прошла в заднюю кабину танка, села на пол и, с чувством выполненного долга и полного права на слабости, заплакала.

@темы: Бред, Интернет, Личное, Мысли вслух, Наблюдения, Настроение, Негатив, Рассказ, Творчество, Фанфики, Флуд, Чувства, форумское, киллерское, сопартийцы

---

Бесконечность для гнезда Дьявола

Примечание автора: герои... ну, сами увидите. Хентай, хотя... скорее эротика, чем хентай, да. Мрачненько так.

В Гнезде никогда не было счастья, мы все это давно поняли. Упивающиеся отчаянием новой жизни создания, покореженные судьбой, отражениями, собственным уродством. Мы цеплялись и цепляемся друг за друга, сплетая новую сеть, по которой ты ползешь, Гриид, мы все настолько тебе верны, что продаем свои ничтожные остатки душ в полное твое обладание за бесценок – за возможность быть с тобой рядом, видеть тебя, служить твоему замыслу. Проклятый гомункул, мы все тебя так любим, что давно уже потеряли себя в этих битых стеклах, когда-то отгораживавших наш идеальный мир от реальности. Теперь пустые глазницы рам отгораживают наш мир от идеальной реальности людей, но для нас пройти обратно сквозь пространство свободное от лживого стекла, искривленного обществом, оказалось гораздо сложнее, чем вылететь сквозь это самое окно в твою реальность, дитя греха.
Пиво, ром, виски, водка - все мыслимые и немыслимые напитки, все мыслимые и немыслимые сочетания на нашем празднике падения мира.
- До дна! До дна! До дна! – орет порожденная одним всеобщим безумием хмельного счастья, забытья, твоя армия химер, двое на спор поднимают огромные кружки с зеленым зельем, которое размешала змея, безумный режиссер всеобщих попоек, а ты смотришь на это снисходительно со своего дивана, на котором сидят, окружив тебя, потрепанные бабочки этой вечности. Ты каждый день ждешь совсем другую, сегодня тебе голодно и холодно, но эти, три, жадности уже не удовлетворят. Крикливые, бледные, слабые, с ними тебе скучно и ты смотришь через плечо химеры-змеи на дверь, ожидая, что может быть вот-вот дверь распахнется и в Гнездо, принося на своей коже запах твоей смерти, придет она, Сама. Змея ловит твой отстраненный взгляд, и в этом черном золоте убийцы ты видишь свое отражение. Мартель, да, она совсем не то, она не Ласт, у Похоти взгляд Смерти, не убийцы, но смерти. У химеры взгляд убийцы, глубоко спящего убийцы. Но сейчас на этой глади ты видишь себя, она всегда видит тебя, ты улыбаешься и чуть-чуть меняешь свой дружелюбный оскал на что-то, что заметить может лишь эта химера, Мартель слегка прищуривает глаза и переводит взгляд на соревнующихся. Она все поняла.
Пьяная оргия криков, кульминация безумного произведения уже близка, так кричит, наверное, орда грешников, варясь в котле и жадно сталкивая тех, кто наверху вниз. Нет, так кричит от восторга и сладости чужой боли легион чертей, носящийся по всем кругам ада, отраженный в каждом из них, химер, этот крик родил сумасшедшее веселье в Гнезде, сам Дьявол сегодня счастлив, его подданные в восторге.
Кто-то засыпает в углу, кто-то на ящике, пес примостился возле дивана, он всегда засыпает где-то неподалеку от тебя, своего языческого божества, бабочки уже утеряли свой фальшивый блеск и сломанными куклами навалились друг на друга, став обычными грязными женщинами, а химеры продолжают веселиться, безумные затеи не угасают в их голове, после хорошей пьянки – время для хорошей драки. Жаль ты не видишь, пес, как взлетает кулак могучего Роа, и химера-крокодил падает на татами.
- Нокаут! – кричит рефери-ящер и объявляет победителя, наверх вылазит Мартель, что была в одной команде с Роа и её новый противник. Глупо, глупо идти против змеи. Чтобы нокаутировать её – нужно быть в три раза быстрее; чтобы уложить её на татами – она должна этого захотеть, или же придется завязать её как минимум двойным морским узлом. Такая ожидаемая победа, но химеры ревут от восторга, им нравится эта бессмысленная бойня и, пускай, исход многих схваток известен на десяток шагов вперед – они будут делать ставки, они будут спорить, каждый раз придумывая новые задачки сегодняшним букмекерам. Мартель сидит на плече Роа, поигрывая ножичком, маленькая бестия на плече Голиафа, часть этого безумного пира умерших в лабораториях и воскресших для новой жизни. И ты уже не обращаешь внимание на то, что не смотришь на дверь, а аплодируешь своей любимой паре химер, да, эти ребята тебя всегда приводят в восторг. На твоем празднике жизни эта троица - самые любимые игрушки.
И снова пьянка, не такая масштабная, но еще более веселая. Байки, хохмы, ни одного воспоминания о человеческой жизни. Пес проснулся и сразу получил от змеи замечание по поводу хлипкости своего здоровья, свара, Мартель с Дорчеттом дурачатся. Кто-то берет в руки гитару и хор химер сначала тихо, потом все громче и увереннее завывает песню, именно завывает, но этот вой, кажется, можно слушать вечно. На следующий мотив вступается Дорчетт, до чего хорошо поет химер, за душу берет, если она у кого здесь осталась. Змея поднимается и выходит в коридоры, через некоторое время, вслед за ней уходишь и ты.
- А ты красивая, Мартель, - конечно она не Ласт, но в глазах этой чертовки горит тот же самый огонь, что и в глазах гомункула, названного грехом похоти. Твоя рука упирается в стену над её головой, широкая спина загораживает её от темноты за тобой, а она, стоит, оперевшись спиной на стену, заложив руки на груди, и смотрит на тебя тем взглядом, которым на тебя смотрит Она. Но в гомункуле говорит природа другого характера, в девчонке же говорит природа её истинных чувств. Ты жадно впиваешься в её губы, в поисках ответа, ласки потом, сейчас тебе нужно задушить в себе этот поиск другой, поиск другого тела, других ласк, тебе нужно задушить в себе поиск Её совершенных когтей на твоей спине, узнать, почему у химеры именно этот взгляд, взгляд который ты ненавидишь и жаждешь заполучить любой ценой. И она отвечает, где-то на мгновение тебе становится все равно: где Ласт, почему она не с тобой, - сейчас это живое создание, всецело принадлежащее тебе разумом, всецело отдает тебе свою душу; и ты с тайным ужасом сознаешь, что никогда не сможешь получить вот этого, этой равнодушной жажды змеи; она хочет тебя не как похоть, ей нужно от тебя совсем другое. Сумбурная очередь вопросов и ответов в ваших прикосновениях, её вздохи и стоны от причиненной боли, ты сильно прижимаешь её к стене, желая выдавить из нее эту сущность, выпить её всю в безумии рожденного чувства желания. Но тщетно, рождаемое во время контакта чувство обладания разрывается, как только твои губы прекращают касаться её, как только черное золото её глаз становится глубже, чем твое отражение. Возможно, она тебя ненавидит, возможно, в этом взгляде она рождает желание тебя убить, тебя это восторгает, ты жаждешь её от этого еще больше. Стеклянные куклы, красивые бабочки, сломанные твоей неугомонной жаждой, лежат сейчас на диване, но ни у одной нет этого безумного взгляда, которым одаривает в такие моменты тебя эта химера. Вы врываетесь в спальню. Какая это спальня, чья – тебе плевать, ты не ориентируешься в пространстве реальности, стараясь сориентироваться в пространстве её души. Мартель задушила в тебе другие мысли, змеиная сущность химеры взяла тебя в гипноз и единственной её целью сегодня будет поглотить как можно больше твоей энергии в себя, насытить свои желания до изнеможения. Вы падаете на кровать, ты ненароком придавливаешь её слишком сильно, и она недовольно стряхивает тебя на постель, одаривая жестким взглядом, тебя это смешит. Грозный гомункул, абсолютный щит, оказался под беззащитной перед его силой, маленькой, химерой, с глазами полными чужой смерти. Она впивается в твои губы, не спрашивая у тебя ни ответа, ни согласия, она читает твои глаза слишком хорошо, она знает твое лицо гораздо лучше, чем его знаешь ты, чем его читает Ласт. И это еще одна вещь, которая позволяет тебе безоговорочно забыть сегодня о негодовании недоступной жажды, сегодня у тебя есть еще одна большая тайна и как всегда новая. Вы стряхиваете одежду, словно единственный барьер между вами, и лунный свет, прорывающийся сквозь пыльное стекло дает тебе возможность оценить свой выбор, а он как всегда прекрасен и безоговорочно безупречен. Нет, это не Похоть, но она – безоговорочно прекрасна всегда, вторая женщина, которая играет со смертью и она прекрасна сегодня даже больше, чем Ласт, готовая убить тебя на вершине блаженства, черная вдова. Ваши тела сливаются как две несмешиваемых жидкости, ты знаешь, что она тебе принадлежит, но забрать всю себе не можешь. Медленно, сначала медленно она отдает себя, словно осторожность в любви должна быть не меньшей, чем поиск мин на поле во время войны, но то, что она вытворяет с твоим телом становится просто невыносимым, пусть она не Похоть, но порой она гораздо сильнее тебя возбуждает, чем тот гомункул. Ты переворачиваешь её и оказываешься сверху, пухлые губки, наконец, изгибаются в легкой, хищной улыбке, она прищуривает глаза, и ты видишь на их дне, не без помощи лунного света, золотые искры. Она поддается новому темпу, её тело позволяет ей придумывать и более интересные захваты, чем там, на татами, ваши жадные поцелуи убивают в вас кислород, он беспощадно уничтожается накатившейся на тебя, нет, на вас, жадностью. Её кожа пахнет раскаленным песком в пустыне, этот запах тебе иногда снится, такая мягкая и нежная кожа пахнет бесконечной смертью одинокого путника, оставшегося без воды. Она иссушает тебя одним своим существованием. Прекрасная, бесконечная белая пустыня. В её волосах разлилась редкая пустынная весна, когда пустыня цветет всего несколько дней, рождая на поверхность совершенные цветы, которые умрут, не познавши счастья, её ласки заставляют забыть все и всех, ты не помнишь и не хочешь помнить своего одиночества, сегодня ты не одинок.
Безумие твоей жажды бесконечно, но сейчас ты спокоен, ты получил все, что хотел. Она, утомленная твоей жаждой и расслабленная от утоленной собственной жажды поднимается и одевается. Она ничего тебе не скажет. Она никогда ничего не говорит. Для нее ты всего лишь одна ночь, ничего не значащая после, для тебя она новое завоевание на твоем пути, теперь ты будешь ждать, пока не появится нечто новое, чем бы ты захотел обладать. Ты никогда не поймешь эту женщину, никогда не узнаешь её мотивов, но тебе это и не нужно, а ей не нужна твоя забота. Ты провожаешь взглядом рисунок на её теле так, словно это самое желанное сокровище на земле, но ничего не делаешь. Она уходит, дверь за ней закрывается. Ты остаешься один.
Мартель будет встречать рассвет, заливая жажду пивом, а ты вернешься назад в зал, где все уже уснут, наоравшись на сегодняшнюю ночь. Твой мир не переворачивается, её мир не перевернется. Жизнь гнезда бесконечна, пока это твое гнездо, пока это её гнездо, пока это их гнездо… Гнездо созданий, рожденных в мире, где все длится мгновение. Что будет завтра? Похмелье, больная голова, новые поиски развлечений, идей, вечный праздник неугомонной вечеринки. Химеры растекутся по городу в поисках способа исполнить приказ хозяина, а ты, а ты снова будешь смотреть на дверь, в ожидании прихода Неё.

@темы: Для памяти, Фанфики, Чувства

---

когда у химеры депрессия

Примечание автора: немного не стандартное для меня изложение. Во-первых много дворовой речи, во вторых - стиль для меня не стандартный, ну, вообщем увидите. Персонажи в основном действии: Гриид, Дорчетт, Мартель. Похоже так на меня новые роли действуют.

Мартель сидела на крыше здания, в подвале которого расположилось Гнездо дьявола, и флегматично вглядывалась в угасающее солнце, настроение с самого утра было ни к черту и видеть никого не хотелось. Но, сначала пришлось где-то найти еды - поесть и чего-то, чтоб опохмелиться… точнее опохмелить. У химер, как это ни странно, как такового похмелья никогда не было, но вот гомункул всегда сильно страдал после масштабных попек. Страдал не долго, но феерично. Фееричность заключалась отнюдь не в Грииде, а в том, как на него реагировали окружающие, а как могут реагировать окружающие, увидевшие с утра после пьянки абсолютный щит в своей истинной форме, расхаживающий по бару и дурным голос орущий: «Выпивки мне! Выпивки всего мира мне! Моя голова…»? Так вот после того, как Гриид был успешно опохмелен и сведен к знакомству с местной сантехникой, Мартель удрала из Гнезда проветриваться. Она долго бродила, прежде чем вернулась и забралась на крышу, где её и нашли Роа с Дорчеттом. Сейчас Роа в очередной раз, наверняка, отбивает ужин у многочисленного сборища химер, а Дорчетт забрался на крышу.
- Лови, - пес бросил змее металлическую банку с пивом, - Твое состояние наводит на мысли о дефиците выпивки.
- А твои слова о приступе язвительности, - Мартель открыла банку и присосалась к пиву, ужав содержимое банки в один присест, - Уффф, - выдохнула химера, чуть пониже присел пес, он пиво тянул как дорогое вино, - Тьфу пес, смотреть тошно, как ты пьешь, словно девица невинная, черт тебя дери.
- Кто-то ж должен иметь навыки в приличном поведении, хоть какие-то.
Мартель запустила в Дорчетта пустой банкой, сжатой в блинчик, пес уклонился.
- Ты чего такая злая?
- Чего привязался? Может у меня проблемы.
- У тебя? Проблемы? – Дорчетт заржал как конь, - Это скорее у проблем проблемы с тобой.
- Юморист, блин, сам-то понял, что сказал? – Дорчетт надулся и несколько минут молчал. Мартель игнорировала его существование, наблюдая как солнце начало стремительно падать за линию горизонта.
- Ненавижу закаты, - наконец сказала Мартель, но на действия её, это никак не повлияло.
- Почему? – удивился Дорчетт, - Черта ты тогда тут сидишь и смотришь на него?
- Хочу и сижу, я не виновата в том, что этот грёбаный закат опускается прямо перед моим носом, - фыркнула Марель и достала нож, положив руку на конек крыши, она стала играть ножичком, ударяя острием по крыше между пальцев руки как можно ближе к кисти, скорость её движений все увеличивалась. Дорчетт посмотрел, чем стала заниматься Мартель, и покачал головой, впрочем, ничего не сказал.
- Не нравится – можешь валить, - Мартель явно нарывалась на драку.
- Слушай, Мартель, я вижу, что у тебя хреновое настроение, но срываться на окружающих – уже чересчур! – пес поднялся с крыши и, бросив пустую банку в чердак, развернулся к химере, движения её правой руки уже были не различимы, звук ударов ножа о крышу стал похож на монотонный гул металла.
- Я поэтому и ушла из гнезда, чтобы не доставать никого своей депрессией.
- Да в чем дело-то?! Это уже пятый раз на этой неделе! Гриид устраивает все эти вечеринки только чтобы поднять Тебе настроение, в конце концов. Когда ты уже в себя придешь?! – пес поднялся на конек, находящийся на одном уровне с местом Мартель. Змея подняла глаза от крыши и посмотрела на горизонт.
- Солнце умерло, - она констатировала факт, - Десять лет назад, в эти день я думала, что умру. Провал в памяти длился пять дней, но каждую ночь я видела, как Солнце умирает над полем, на котором умираю я, - нож, все это время выдававший ровный гул из крыши остановился между средним и безымянным пальцами, - Ты доволен? – она посмотрела на пса.
Дорчетт стоял на параллельном коньке и смотрел на Мартель, в глазах этой женщины он впервые не мог увидеть, правда, её слова или же нет…
- Дорчетт! Мартель! Идите уже есть! Иначе сам все съем!! – раздался снизу голос Роа, Мартель поднялась и легко спустилась до края крыши, а там по водосточной трубе вниз, пес нырнул в чердачное окно.

Она много пила, Мартель всегда много пила, но, не смотря на все это, перепить её мог только Гриид, вообще последние пьянки Дорчетт помнил плохо, особенно момент, когда его вырубало, а вырубало тут всех, так или иначе. Но сегодня он был полон решимости дожить до конца, хотя черта ему это сдалось, было не ясно, но Дорчетт не верил, что Мартель так задевает прошлое. Более того, он всегда был уверен, что она единственная из их компании, кто на прошлом поставил огромный крест и с сарказмом глядит в будущее.
Он уже засыпал, когда пьяная Мартель соревновалась в выпивке с самим Жадностью.
- Три твоих стакана против одного моего, что ты уснешь на следующем залпе, - женщина уже плохо держалась на ногах, но сейчас ей прекрасную опору представлял стол, на который она облокотилась, а кружка в руке явно создавала какое-то равновесие, впрочем, Жадность был словно бы и ни в одном глазу.
- Сегодня тебе это не удастся, Мартель, я точно тебя перепью.
- Ик. Конечно, перепьешь, ты же Гриид! Жадность для жадности, куда мне до тебя скромной химере, к тому же я принадлежу тебе, как и все в этой комнате, - мутный взгляд темных глаз змеи цеплялся за лицо гомункула, словно за спасательный круг.
«Черт, лучше б я в стельку пьян был. Увидеть Мартель пьяной – хуже, чем Гриида с похмелья, для чего она так упирается?» - наблюдал за ними одним глазом Дорчетт, второй глаз старательно спал. Гриид и змея подняли кружки и начали пить, химера выпила все, хотя в первый момент пес готов был спорить, что половину она точно выльет на себя. Гриид приговорил свою выпивку и… грохнулся спать.
- Тьфу, недоразумение мироздания, опять повелся, - змея поднялась и вышла в уборную, откуда через несколько минут вернулась слегка зеленая, но уже вполне трезвая. Дорчетт даже проснулся от возмущения.
- Ничего себе! Ты уложила Гриида и сразу ожила?!
- А чего ради я должна тут валяться с пьянью? – бросила недовольно Мартель и взяла со стола одну из банок с пивом, которые не успел выпить Гриид, банка шумно хлопнула, открывшись и из нее вышло много пены.
- Черт, нагрелась, да еще и бракованная, похоже, - химера брезгливо принюхалась к пиву, - Пес, посмотри лучше ты, это пить-то можно? – змея протянула банку с пивом к Дорчетту, тот кивнул.
- Можно, нагрелось просто, - Дорчетт проводил банку в опрокинутое надо ртом змеи состояние и затем в угол. Завтра опять будет масштабная уборка, сколько уже пить можно… - Ты ведь не из-за годовщины такая злая. В чем дело?
- Тебе-то, какое дело, пес. Не веришь – можешь не верить, мне плевать, - мрачное выражение лица Мартель говорило само за себя, но оставлять все так ему не хотелось.
- Придется выбить из тебя дурь. Твой пессимизм и депрессии меня достали.
- Да? Духу-то хватит? – посмотрела с ехидством Мартель и чуть-чуть не оказалась под ударом кулака пса, - Обалдеть, ты сдурел что ли?!!
Однако Дорчетт останавливаться намерен не был и уже заготовил следующий удар, он прошел по верху, Мартель устроила псу подножку, удлинив ногу и выдернув оплетенную конечность на себя.
- Совсем с ума сошел, Дорчетт.
Пес схватил Мартель за ногу и сделал бросок, змея пролетела некоторое расстояние и приземлилась на руки, после чего перепрыгнула на ноги.
- Я готова поклясться, что ты с нами сегодня не пил. Откуда столько гнева? – Мартель посмотрела на Дорчетта с ехидством.
- Мартель, ты никогда не впадала в депрессии по поводу прошлого, ты вообще никогда не была слона к воспоминаниям о прошлом, ты ненавидишь такие вещи. Та Мартель, которую я знаю, немного безумна, слегка негативно воспринимает мир, но, черт побери, она не депрессивная! Ты не хочешь мне рассказать все по-человечески – я вытряхну из тебя правду.
- Тебе придется постараться, пес. В бою один на один без оружия я всегда тебя укладываю на лопатки, - Мартель села на ящик, явно не собираясь пособничать действиям химеры.
- Ты сегодня слишком самоуверенна Мартель, - Дорчетт пошел в атаку.
Они дрались довольно долго, пока Мартель не дала себя загнать в угол, в ближнем бою она быстро утеряла преимущество и вскоре оказалась в захвате.
- Так ты будешь сегодня говорить или мне все же стоит разбить тебе нос для отстраски?!! – Дорчетт был на взводе, он тяжело дышал оттого, что пришлось много бегать, впрочем, Мартель была не в лучшем состоянии, судя по её лицу пиво, выпитое из подозрительной банки, периодически пыталось увидеть мир заново. Дорчетт заломил руку дальше, пока змея не вспомнила о своей гибкости. Мартель сдалась.
- Я знаю, что я - дура, пес. Отпусти меня. Я все скажу… - Дорчетт отпустил химеру и поднялся, помог встать Мартель, она ударила его в живот, - это тебе за пиво, оно все-таки порченое!
- Иначе я бы тебя не закатал на пол! – усмехнулся пес, потирая ушибленное место. Мартель села на ящик, Дорчетт сел рядом, забравшись на ящик с ногами.
- Видишь там, на диване, среди пьяных девиц, лежит мужик? – кивнула химера головой в сторону Гриида. Дорчетт удивленно приподнял одну бровь и кивнул.
- Этого идиота я люблю, - Мартель сказала это таким тоном, словно об этом уже давно знают все.
- Мы все его любим, - пес взял с соседнего ящика недобитое пиво и приложился к банке.
- Да не так, дурак, мы с ним переспали недавно, - Мартель сказала это с флегматичным выражением лица, Дорчетт поперхнулся и круглыми глазами посмотрел на химеру. Она, кажется, мучилась желудком и не обращала внимания на бурную реакцию в глазах пса.
- И…Ии? – спросил пес, глядя на постепенно зеленеющую химеру.
- Что «ии»? – Мартель раздраженно мотнула головой, словно стряхивая с себя оцепенение.
- И как? И что ты собираешься делать? Что он сказал? – выдал очередь набросков пес, глядя на задумавшуюся змею.
- Как? Классно, как еще это может быть? У меня толком никого не было уже три месяца, как я могла на произошедшее отреагировать? Что собираюсь сделать? Пытаюсь забыть. А он… ничего он не сказал. Сделал свое дело и грохнулся спать. Мы пьяные были до чертиков.
- Почему забыть? Может он тебя действительно любит? – неуверенно сказал Дорчетт. Мартель ему стало жаль.
- Ты сам-то слышишь, что говоришь? – Мартель посмотрела на Дорчетта саркастически, - Чтобы Гриид кого-то любил. Да для этого придется ему мозги пересадить! У него же мания всем овладевать! Он как раз сделал все правильно, у него стиль жизни такой. А вот я идиотка жуткая.
- Ну, сделанного не воротишь…
- Да и черт бы с ним, со сделанным. Чтобы о ТАКОМ жалеть, надо монашкой быть или извращенной какой-нибудь. Дура я, потому что не могу считать это просто тем, что оно есть. Наивная, чтоб … - Мартель досадливо сплюнула в пол. Дорчетт положил руку химере на плечо и успокаивающе её похлопал.
- Да переживешь, ты крепкая, да и красивая, тебе ли грустить о случайной ночи? – Мартель с подозрением посмотрела на пса.
- Ты слышал? – спросила трезвеющим голосом химера. Дорчетт непонимающе смотрел на Мартель.
- Ты о чем?
- Гриид, ты слышал?
- Да слышал, - задыхаясь от смеха, наконец, ответил Гриид, - Но, черт тебя побери, Мартель, ты могла сдаться ему и побыстрее, я чуть не уснул, пока вы тут дрались!
Хохот Жадности заполнил комнату, однако никто не проснулся. Дорчетт начал свирепеть.
- Так это что? … Что?..
- Я пошутила, пес, уже пять дней тебя развести пытаюсь, - улыбнулась змея и тоже засмеялась, - Но слушай, увидеть у тебя ТАКОЕ выражение лица – стоит любых побоев, ууупс, - Змея пригнулась, пропуская над головой катану пса, - Да не злись ты, что ты, мы в междусобойчике подшутили, никто кроме меня, тебя и Гриида не в курсе. Гриид! Ты проиграл! Не забудь о договоре!! - Мартель удирала по коридору от рычащего Дорчетта, пока дикий хохот гомункула заполнял комнаты и коридоры Гнезда Дьявола, смотрящего на восход и видящего рождение нового солнца.

@темы: Для памяти, Жизненное, Интернет, Литература, Мысли вслух, Настроение, Приколы, Рассказ, Творчество, Фанфики, Чувства, Я, форумское

---

для памяти

примечание автора: на память о проверке. (сама удивилась) Нижестоящая информация это пост мастера и мой на него ответ. Полную ситуацию, но без описаний чувств, эмоций и мыслей можно найти в манге фма.
Казалось, прошло уже несколько часов с того момента, как в Гнезде Дъявола появились военные. Казалось, уже миновало много времени с того момента, как Роа в буквальном смысле слова унёс Альфонса с Мартель внутри с поля битвы и оставил отсиживаться в канализации. До химеры, пытающейся усидеть спокойно внутри доспехов, доносились плеск воды и звуки битвы Мистера Гриидо с самим Кингом Брэдли.
- Что происходит? Где мистер Гриидо? - нервно спросила Мартель у Альфонса.
- Я не знаю. Там темно, я ничего не вижу, -отчаянно ответил ей доспех. И в следующий момент звуки битвы как будто прекратились.
До химеры и Альфонса донёсся звук приближающихся шагов. Из темноты появилась фигура Хозяина. Выражение его лица было слишком мрачным. В следующий момент горло гомункула пронзила стальная сабля....

Она ненавидела такие моменты, даже когда Роа для демонстрации способностей Гриида сносил своим молотом ему часть тела, у Мартель все внутри обрывалось, словно однажды Гриид не поднимется после такого вот удара, на этот раз она была напугана гораздо больше обычного. Брэдли не был обычным соперником, что доказал в первые секунды схватки с гомункулом, а знание того, что она стала такой по приказу фюрера ни коим образом не увеличивало симпатию к хозяину чертовой сабли.
- Мистер Гриид!! – она попыталась вылезти из доспеха, но Альфонс, треклятый ребенок, прижал шлем к плечам руками, - Пусти меня, черт побери!! Да что ты делаешь?!! Пусти!!!
Мартель всем телом упиралась в проклятый шлем, пытаясь сдвинуть его с места.
- Нет! Здесь слишком опасно! – «Будто твоя забота меня сейчас волнует!! Ты хочешь, чтобы я наслаждалась зрелищем?!! Да что ты понимаешь в том, чтобы увидеть, как твоего товарища убивают?!! Пусти меня наружу! Я должна ему помочь!! Гриид не может быть убит, не верю! Не верю!!»
- Выпусти меня! – отталкивала шлем наверх Мартель, пытаясь пролезть в щель между шлемом и грудным панцирем.
- Ни за что! – Альфонс уперся и настоял на своем, всячески мешая ей вылезти, пока Брэдли приближался к Грииду, поверженному его атакой. Страх не сковывал сознания Мартель, как это происходило у обычных людей, она и раньше легко впадала в ярость при малейших проявлениях страха, но после того как она стала химерой, её страх, ярость, ненависть стали настоящим оружием. Подобно змее, напуганной неизвестностью и испытывающей лютую ненависть к противнику, она желала идти в атаку, ей физически было необходимо уничтожить Брэдли!
- Это была пятнадцатая смерть, - Брэдли возвышался над пытающимся подняться гомункулом, - Сколько еще раз мне нужно тебя убить?
- Ты… сволочь, - Гриид поднимался с пола.
«Он жив! Да! Он жив! Я должна выбраться отсюда, что бы мне это ни стоило, нужно помочь Грииду, в одиночку ему с Брэдли не справиться… Чертов шлем!!!» - сколько бы усилий ни прилагала химера, она не могла выбраться наружу, - «Мне бы сейчас силу Роа, он-то бы смог отсюда выбраться… Я выберусь, черт побери!!»
- Да пусти же ты!!! – Мартель уперлась практически локтями в края шлема и оттолкнулась ногами от нижней пластины, на которой сидел Ал. Бесполезно.
- Ах, черт, то была бы более легкая смерть, если бы мы остались там, - донесся до Мартель голос Дорчетта. «Пес? Пес! Ты жив!» - пронеслась мысль по голове.
- Парень, мы действительно невезучие, - вторил ему голос Роа. - Ничего страшного не произойдет, если ты убежишь, поджав хвост, Дорчетт.
- Я бы не отказался, но видеть хозяина в таком состоянии…
«Ребята! Вы живы! Господи, вы живы!» - Мартель на мгновение даже перестала оказывать сопротивление доспеху, она села на пол, глядя на своих товарищей глазами полными надежды и недоверия, - «Как же вас потрепало… в таком плачевном состоянии я не видела вас даже после побега из лабораторий, а ведь тогда нам тоже сильно досталось, даже, несмотря на помощь хозяина, но ведь мы все смогли, мы сбежали! Нужно скооперироваться, нужно объединиться против…»
- Я действительно это ненавижу, собаки слишком лояльны к тем, кто делает им добро, - Дорчетт дышал тяжело, похоже, рана его живота действительно была серьезной, он присел на одно колено перед Алом и разрубил катаной цепи, связавшие ноги и руки доспеха, - Ты ведь все еще внутри, не так ли? – пес поднялся и похлопал Ала по плечу, - Пожалуйста, помоги ей сбежать…
- Мы на тебя рассчитываем, - Роа странно улыбнулся, его раны тоже не говорили ни о чем хорошем, эта его улыбка… нет, быть не могло, что Роа не верит в успех, пес, ведь правда? Но взгляд Дорчетта читался ещё яснее, они собирались дать ей шанс сбежать, ценой своих жизней.
- Ах! - «Что?! Дорчетт, Роа, ребята! Нет! Вы не можете меня здесь оставить!» - Мартель с новыми силами уперлась в шлем, пытаясь его сдвинуть, - Пусти меня наружу!! Я не позволю!! Нет, парни!! Нет!!! Пусти меня ты … !!! Я должна идти с ними!!
- Нет, мисс Мартель, не пущу! – Алу снова пришлось схватиться за голову.
«Я должна успеть, ребята, зачем?!» - Дорчетт и Роа начали атаку на Брэдли…
- Роа! Да перестань же держать этот проклятый шлем! У меня нет времени с тобой драться!! Пусти!
- Нет!
- Я сказала, открой немедленно!!
- Нет, вы не можете! – Брэдли разрубил одним ударом Дорчетта поперек поясницы, сердцебиение Мартель ускорилось, каждое мгновение проведенное внутри Ала казалось ей вечностью, каждая потерянная секунда – её собственной ошибкой. Она не успевает, но она должна, пока есть шанс, пока они живы, не может все вот так закончиться! Это не правда! Не для того они выбрались из этой проклятой лаборатории!
- Ты хочешь, чтобы я заткнулась и смотрела, как мои товарищи гибнут?!! – Мартель впадала в ярость, гнев ходил в ней ходуном, не позволяя оценить ситуацию, да и какая к черту оценка ситуации, когда сейчас у нее на глазах фюрер убил Дорчетта!
- Нет, я не могу! Они рассчитывают на меня, те двое! – наивный ребенок… наивное создание… эта наивность сгубила не одну сотню людей в истории, эта наивность когда-то чуть не убила её. Мартель ненавидела наивных людей, она ненавидела тех, кто убивает её товарищей, она ненавидела тех, кто встает у нее на пути, она ненавидела Брэдли…
- Открой, я сказала!!! – в этом крике была ярость убийцы, когда ты научилась так легко желать кому-то смерти? Когда ты поняла, что убийство – единственная дорожка к спасению, к свободе? Что тебя останавливает перед убийством этого наивного мальчишки? Что не дает тебе уничтожить его сейчас и прийти на помощь товарищам? Почему ты пытаешься просто из него выбраться? Он не виноват, ты это знаешь, он не виноват. Вы сами привели его в гнездо, но что-то пошло не так, не так как задумал это хозяин. Эти чертовы планы никогда не идут, как положено, вы недооценили коротышку, этот Эдвард оказался еще более вспыльчивым, чем ты, просто ужасным идиотом, ничего не смыслящим в переговорах. Но эти военные, они, кажется, никогда от вас не отстанут, Брэдли мало того, что он отправил вас на смерть, а потом превратил в химер, он отобрал у вас нормальную жизнь, а теперь отбирает единственное, за что вы все готовы отдать свои ничтожные жизни – вашу дружбу, он отбирает вас у самих себя, отбирает вас у Гриида…
- Нет! – «Альфонс, упрямое создание, зачем ты мне мешаешь?» - Роа заносит свой могучий кулак, чтобы ударить Брэдли. - «Роа, ты ведь такой добрый и компанейский, сколько безумных вечеринок пережила наша неугомонная братия? Сколько раз ты разнимал наши драки с псом? Мы с ним всегда любили пособачиться по какому-нибудь пустяку, он такой смешной, знаешь…»
- Пусти меня! – Брэдли одним ударом рассекает череп Роа, предательские слезы встали в глазах, но им не дадут жизни, - Прошу тебя…
- Нет! – в голосе мальчишки слышится боль, он бы и сам рад отпустить химеру, исполнить её желание, он знает, что она чувствует нечеловеческую боль сейчас.
Сердце стучит где-то в висках. Истерики нет, слез нет, она выплакала их все досуха в лабораториях, когда её терзала невозможная боль превращения, когда её собственные кости сами удлинялись, становились гибче, эластичнее и возвращались обратно. Теперь подобные трюки уже не причиняют боли, теперь боль причиняет смерть… их смерть…
- Ты не можешь…. выйти… - «ты не дашь мне выйти, ты настолько веришь в свою правоту, то не дашь мне выйти наружу ни коим образом, мне кажется, что я так и умру, сидят в твоем теле, Альфонс…»
- Эй-эй, мистер Брэдли! – его голос не возвращает её к жизни, напоминая лишь о том, что битва не окончена, - «Если я не могу выйти из тебя и убить фюрера, я найду другой способ, парень», - Как вы собираетесь расплатиться за то, что вы сделали с моими товарищами?
- Симпатия к подчиненным? Глупец, - этот голос рождает в ней новую ярость, она жаждет не просто его смерти, она жаждет отмщения своих друзей. Это ли чувство испытывает её хозяин, когда находит для себя что-то новое еще ему не принадлежащее? Это ли чувство рождает в нем ту невиданную ни одному человеку или химере силу, позволяющую добыть все, что ему желанно? Это ли истинная жадность? Ей плевать, жадность это или нет, отчаяние, боль, утрата разумом контроля над инстинктами, сейчас она змея, которая увидела свое разоренное гнездо, сейчас или никогда, но она хотя бы попытается убить Брэдли. Нет, она его убьет.
- Симпатия?! Ты идиот?! Кто я такой, по-твоему?!! Я Жадность!! – Гриид впадает в ярость, она никогда не видела его таким, нет, не так, она давно не видела его таким, никто и никогда не думал, что он может испытывать симпатию к товарищам, все, что окружало Гриида, всегда ему принадлежало, безоговорочно, Роа, Дорчетт и она сама тоже ему принадлежат, - Деньги, женщины, сподвижники! Все они принадлежат мне! Всё принадлежит мне! Вот почему я никогда не прекращу свой бой! Я сверх-жадный!!
- Твоя жадность, она еще более глупа! – их столкновение порождает в ней волну воспоминаний, неконтролируемую волну ужасов, страхов, отчаяния и жажды жить, мстить, убивать. Мимо проносятся образы людей в форме, марш-броска, взрывы, кровь, смерть, их ударный отряд всегда был впереди, и она отнюдь не первая упала, поверженная атакой, товарищи бегут вперед, а её оттаскивают назад, она думала, что умрет тогда, глупая смерть. Затем пробуждение в лабораториях, ужасы, стоны, крики, она хотела умереть, умереть и больше так не страдать, не видеть ужасных соседей по камере, не знать, что с ней сделали… затем встреча с Дорчеттом, этот чертов пес всегда был каким-то нелепым и хоть внешне и вызывал у нее раздражение, внутри он всегда ей нравился, с этим парнем и в разведку не страшно пойти, а Роа, что за мужик, добродушный здоровяк, поначалу неразговорчивый, но отличный товарищ… да их было много, они хотели свободы. А потом Гриид, его появление перевернуло их жизнь, она захотела жить, глядя в жадные глаза гомункула она поняла новый смысл жизни, он своим существованием породил в ней жажду к жизни, своей энергетикой он разом перекрыл все неудачи и черные полосы в её жизни. За ним можно было идти куда угодно, хоть на войну в Ишвар с голыми руками… Плеск воды, Гриид лежит в воде, пришпиленный ко дну канала четырьмя саблями, Брэдли разворачивается и идет к Алу. Элрик видимо хочет сбежать и спасти её, но фюрер его останавливает окликом.
- Не торопись, ты ведь Альфонс Элрик? Ты ранен? Тебе нужна помощь? – Он встал напротив доспеха, улыбается, эта счастливая, добродушная улыбка на его лице, она так и хочет, размазать эту улыбку по его лицу, желание располосовать его рот от уха до уха собственным ножом, а еще лучше ногтями, почти неудержимо, она выжидает, еле сдерживая себя.
- Д-да… я в порядке. Я могу дойти до дома самостоятельно… так что…
«Рука! Ну конечно!» - инстинкты берут верх, когда враг так близко – ждать глупо, это трата времени, убить, пока он не ударил в спину, уничтожить! Отомстить за хозяина, за Роа, за Дорчетта! За всех! За свою жизнь!!
Рука привычно удлиняется, достигая пальцев перчатки доспеха, правая рука теперь принадлежит ей, Мартель сжимает в стальных объятия горло фюрера, все сильнее и сильнее надавливая на него. Раздавить, уничтожить, стереть с лица земли.
- Нет… - растерянно говорит Ал, но она его не слышит, слишком сильна её ярость, слишком велика власть ненависти в её плоти, сердце стучит в голове, кровь шумит в ушах и ей кажется, что она слышит, как бьется ненавистное сердце Брэдли, что она может разорвать на куски его тело, стоит лишь еще сильнее надавить… и она давит, давит что есть силы.
- Нет, не надо, мисс Мартель! – взмолился доспех.
«Роа, Дорчетт, это за вас, за вас хозяин, я убью его, я не отпущу его шеи, пока не остановится его или мое сердце! Я отомщу за вас, за нас всех!!!»
- Остановитесь!
«Фюрер», - она смотрит в его единственный открытый глаз и видит ненависть, - «Брэдли…», - эта ненависть рождена, кажется вместе с ним, но сейчас, ярость переполняющая её гораздо сильнее.
- БРЭДЛИ!!! – яростно выкрикивает она, вкладывая в свой захват все свои силы.
- Остановись! – молит Альфонс. Брэдли всаживает оставшуюся из пяти сабель в щель между нагрудным панцирем и шлемом, пронзая тело Мартель от левого плеча и внутрь до бедра. Кровь брызжет во все стороны в доспехе, но она этого не видит, она больше ничего не видит. Сабля прошла точно сквозь сердце химеры, которая не желала покидать своих товарищей, она не успела узнать, что Брэдли остался жив, её разум запечатлел лишь стальную хватку на горле заклятого врага, она будет убивать его вечно, не здесь, не сейчас, но для нее этот бой не закончен.

@темы: Для памяти, Интернет, Мысли вслух, Настроение, Творчество, Тесты, Чувства, форумское