для разгону (или чтоб я еще раз так наговорил)

[vvampire]

Название: Призраки лихорадки
Автор: Vlada Veler
Персонажи: Саске, Итачи.
Рейтинг: RG-13
Жанр: Shounen ai, инцест соответственно(хотя автор может быть к себе чересчур суров)
Состояние: закончен.
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Предупреждение: присутствуют намеки на яой.
Предупреждение для постоянных читателей: автор никого не убил.

Говори.
Говори, пока можешь. Твой лихорадочный шепот в купе с бредом заставляет меня забывать, что я должен буду убить тебя в конце этого печального пути нашей общей жизни, чтобы ты не стал тем, кого старались сделать из меня.
Говори, Саске. Говори. Я хочу слышать то, что ты видишь во сне. Позволь мне хоть на мгновение снова оказаться дома возле твоего футона, пропитанной потом подушки; твоих жестких коротких волос, намокших от испарины на лбу. Позволь снова, как тогда, менять компресс на твоей голове и шептать на твое требовательное «Нии-сан» успокаивающее «Спи, отото, мой маленький глупенький отото». Ты лежишь на постели в каком-то богом забытом заведении, в застенке, где я поселился ненадолго, пока у тебя не спадет жар.
Как я здесь оказался? Как я тебя нашел? Ты слишком много следишь и шумишь, отото. Ты слишком шумный, чтобы угнаться за привидением. Пока ты крадешься в тщетной попытке пройти по скрипучему дому незамеченным, привидение уже десяток раз успеет тебя настигнуть и вновь исчезнуть. Вообще-то, я пришел не за тобой. Собственно ты-то мне нужен был в тот момент в последнюю очередь. Но обнаружив тебя во время одной из моих одиноких прогулок по городу, куда нас с Кисаме завели поиски твоего сенсея со слишком длинным языком, я отчего-то не смог оставить тебя медленно угасать там, в промозглом переулке. Интересно, сколько ты там пролежал, прежде чем я пришел? Час? Два? Может сутки? Но если ты меня даже не узнал и совершенно безропотно отдался в мои руки… Да, у тебя была сильная лихорадка. На мгновения я даже испугался за тебя. Поднял, утащил с переулка, запутал следы…
И вот я здесь. Мне отчего-то приятно, что ты не знаешь о реальности происходящего. Ты думаешь, что тебе все это снится. Что ни меня, ни этой комнаты нет. Это делает мою близость к тебе болезненно приятной, тягучей и сладостной, словно я тоже болен и ты мне только снишься. Но ты мне никогда не снишься, отото.
Ты поворачиваешь голову на бок, и твои сухие от жара губы шепчут в пространство: «Нии-сан… Нии-сан…» Что тебе снится, Саске? Я снова ухожу?.. Убиваю наш клан? Или бросаю тебя? Какие еще сны тебе могут сниться с моим участием после того, что я показал тебе в тот злополучный вечер? «Еще…» - новое слово в твоем лихорадочном лексиконе. Я заинтригован. Что «еще»? Что я должен повторить? Но ответа я найти не успею. Нужно дать тебе лекарство. Я легко подхватываю тебя под плечи и осторожно пересаживаю к себе на колени, так мне проще вливать сироп. Ты невозможный сладкоежка, знаешь? Ты категорически отказывался пить горьковатую микстуру, пока я не смешал её с приторно сладким сиропом, вспомнив нашу мать. Не думал, что это знание мне когда-нибудь снова пригодится.
- Время пить лекарство, отото-кун, - шепчу я тебе на ухо, поражаясь собственной мягкости голоса и нежности, с которой удерживаю тебя сидя. Ты не хочешь ничего пить, это продолжается уже второй день, так что такое твое поведение для меня не в новинку. Чтобы я не лез к тебе со своими лекарствами и дал тебе просто поспать, ты как-то по-детски устраиваешь свою голову у меня на ключице, словно выбрал это место уже давно. А ведь так когда-то и было. Только раньше ты мог с ногами забраться мне на колени и уснуть, свернувшись клубочком, а теперь ты слишком вырос. Я подхватываю твою голову за подбородок, слегка нажимаю на нижнюю губу, ты в забытьи приоткрываешь рот. Такой беззащитный… Ты слишком слабый, все еще слишком слабый. Раньше ты был слаб из-за слепой любви ко мне, теперь ты слаб из-за слепого стремления мне отомстить… Ты всегда бросался из крайности в крайность. Интересно, что бы ты мне ответил на подобное заявление? Изобразил бы равнодушие, в попытке показать мне мое собственное лицо, а внутри сгорал бы от ярости? Или твое лицо исказилось бы от внутреннего противоречия чувств? Впрочем – мне все равно. Что бы ты мне ни показал, я все это уже давно видел. Теперь я жду от тебя только взгляд шарингана, и долго ждать я не намерен. Я вливаю тебе в рот микстуру, следя, чтобы ты глотал, а не захлебывался лекарством. Похоже, тебе становится лучше, ты уже не заходишься кашлем, когда я даю тебе пить, и реже конвульсивно вздрагиваешь от внутреннего кашля. Ты облизываешь пересохшие губы и, сидя у меня на коленях, тянешься лицом к моему лицу. Это странно. Ты пытаешься сделать это уже второй раз. Твои густые черные ресницы вздрагивают, словно ты щуришься от яркого света, а губы в лихорадке что-то шепчут. Я приглядываюсь к твоим губам шаринганом. «Еще, нии-сан, еще…» Все-таки ты безумный сладкоежка, даже в лихорадке ты хочешь сладкого. Я даю тебе еще один стакан подслащенной воды, но ты, выпив его, все равно тянешься куда-то, словно слепой щенок. Я кладу тебя на постель. Ты много пьешь, но на этом все и заканчивается. В уборную ты выходил один раз и тот тогда, когда я был вне комнаты. Как ты нашел в этом здании уборную – для меня загадка, впрочем, я знать не хочу, как ты её разгадал. Ты ворочаешься на кровати зовя меня по имени, просишь не оставлять тебя здесь вот так просто. Только я понимаю, что сейчас ты не знаешь, что я нахожусь в спальне. Предварительно превратившись в Кабуто, я ухожу за водой и тряпками, чтобы смыть с тебя эту болезненную пленку, что выпарил из себя твой организм. Мое появление здесь навсегда останется для тебя всего лишь сном. Если ты и спросишь у хозяев, кто тебя выхаживал – они без сомнения опишут тебе ученика Орочимару. Самого преданного из них. Ты должен думать, что Змей о тебе заботится. Должен, иначе смысла от моего дзюцу, как от золота в пустыне. Добродушная хозяйка (от золота все делаются добрее) любезно предложила мне вместо моего заказа не только место, где я мог бы тебя спокойно вымыть, но даже свою помощь, от которой я, впрочем, учтиво отказался, попросив лишь приготовить для тебя ванну. Мне не нужны лишние свидетели. Как тебе не нужна забота Кабуто.
Я возвращаюсь в комнату, чтобы забрать тебя. Ты спокойно лежишь и смотришь в потолок темными ничего не понимающими глазами. Все-таки это лекарство имеет на тебя странное действие. На всех Учих оно имеет это странное действие, когда взгляд толком не может сфокусироваться на одной точке. Ты все равно поворачиваешь голову в мою сторону в тщетной попытке сосредоточить глаза в шарингане. Ты так боишься весь свет? Или думаешь, что я постоянно смотрю на мир шаринганом? Иллюзия всегда была моим козырем, Саске, ты видишь Кабуто, и твое лицо принимает сначала разочарованный оттенок, который могу отметить лишь я, и затем холодное безразличное выражение. Новый приступ кашля настигает твое изможденное жаром тело, ты вздрагиваешь при каждом позыве кашля, но стараешься делать невозмутимый вид. Я подхожу к постели, всего пятнадцать минут и ты уже практически на ногах. Все же действенная микстура.
- Саске-сан, вас нужно вымыть, - ты, кажется, обреченно поднимаешься над постелью, не обращая на меня никакого внимания. Тебе еще тяжело, но ты самоотверженно садишься нарочито растянутым движением, словно Кабуто надоел тебе своим обществом. Не думал, что ты можешь быть такой маленькой неблагодарной сволочью, отото. Где-то меня это даже восхищает. Только вот встать на ноги ты не способен. Сам ты не дойдешь. Я подставляю тебе свое плечо, не спрашивая, закидываю твою левую руку себе за шею, а правой обнимаю тебя за талию. Ты возмущен. На мгновение твой шаринган даже способен продержаться секунду и тут же угасает. Но моё лицо, в опасной близости от твоего, смотрит на тебя с равнодушным спокойствием человека, который уже привык к таким твоим выходкам. Ты словно осекаешься и перестаешь сопротивляться моему напору, наверное – тебе просто надоело, ты разберешься с ним позже, когда восстановишь силы. Я помогаю тебе подняться на ноги и практически несу тебя на своем плече. Мы доходим до ванны. Я помогаю тебе раздеться, залезть в ванну. Орочимару тебя совсем не кормит? Ты легкий, словно не было нашего расставания, но высокий и уже перестал напоминать ребенка. Ты стал мужчиной хотя бы внешне, отото, это не может не радовать. Я доливаю в ванну немного масел растений, которые помогут твоему иммунитету, чтобы ты мог ими дышать, пока сидишь здесь, ты же тем временем лениво обливаешь себя горячей водой, набираемой тут же из ванны. У тебя под глазами темные круги, а на виске выступила дивная синяя жилка, словно твоя кожа стала прозрачнее от болезни. Я беру губку, намачиваю её и начинаю смывать с твоей спины липкую влагу соляным слоем застывшую на твоей коже. Ты напрягаешься под моим прикосновением, словно я могу тебя ударить в спину. Просто так, ради острастки.
- Орочимару тебя прислал? – твой сиплый и тихий голос сначала чуть не потерялся для меня в шуме ветра за окном, интересно, а что если нет?
- Мастер очень о вас беспокоится, Саске-сан, - отвечаю спокойно, безынтересно, действительно, зачем заставлять его совершать лишние действия, когда его состояние и без того плачевное?
- Давно я здесь? – я вопросительно смотрю на твой затылок, словно в этом вопросе может быть подвох, но смывать пот не перестаю. Долго это в городе или в комнате?
- Второй день болезни.
Ты замолкаешь. Я наблюдаю твою напряженную спину, затем снова провожу по ней губкой, надавливая чуть сильнее. Я и не знал, что за время нашего расставания ты получил столько шрамов. Тяжело дается путь гения Учиха, да отото? Вот метка Орочимару, знаешь, она похожа на твой шаринган.
- У вас болит спина, Саске-сан? Вы сильно зажаты.
- Кажется, я что-то повредил на последнем задании, - говоришь ты нехотя, я откладываю в сторону губку и пробегаюсь пальцами вдоль твоего позвоночника, я почти могу видеть, как за моими пальцами по нему течет ток, ты вздрагиваешь. Конечно. Это не руки хирурга Кабуто… Это совсем другие руки, хотя очень тебе знакомые. Ты резко оборачиваешься и смотришь на меня подозрительным взглядом, я отвечаю вопросительным.
- Ты… - начинаешь говорить..
- Я?.. – переспрашиваю. Ты отворачиваешься, я продолжаю свое изучение. Как не осмотрительно, отото.
- Смещение шейных позвонков и позвонков грудной части. Я позже их вправлю. Но сначала вас нужно вымыть.
Ты послушно даешь себя вымыть, честно говоря, у меня создается впечатление, что Орочимару там делает из тебя не следующее тело для себя и никак не ниндзя, а просто красивую куклу. Неужели он до сих пор не утерял надежды?.. Ты поднимаешься из ванны, я помогаю тебе из нее вылезти, вытираешься и ложишься на скамью в углу, на которую я уже положил полотенце. Несмотря на все неудобство здания и гостиницы вообще, ванна здесь оказалась приличных размеров, отчего здесь можно смело поместить человек шесть за раз. Видимо так и делается. Я подхожу к тебе и склоняюсь над спиной, руки по привычке обследуют основные мышцы и обнаруживают их ужасно забитыми молочной кислотой и прочими неуместными жидкостями, о которых тебе знать не обязательно. Когда тебе последний раз делали массаж – не знаю, но, то насколько твои мышцы не податливы, не говорит в пользу твоей физической подготовки. Битых полчаса я только расслабляю тебя. Чем я вообще тут занимаюсь? Мне может быть, уже завтра придется тебя убить, а я тут массажистом устроился, да еще и в чужом облике. Не особо понимая, зачем я так расстарался я, однако, продолжаю начатое. Видимо это и развязало тебе язык.
- Мне снятся странные сны.
Твой тихий и низкий голос, без былой сипоты, начинает меня отвлекать от процесса массажа, что несколько раздражает. Ты всегда с Кабуто так откровенен?
- Второй день мне снится прошлое. Рядом Итачи… он меня выхаживает. Но временами мне кажется, что мой сон перетекает в реальность и он ухаживает за мной даже сейчас. Странно, да?
- Это лекарства, Саске-сан. - зачем я тебя успокаиваю? Ты же сам прекрасно все понимаешь.
- Конечно лекарства. Итачи не стал бы беспокоиться о моем здоровье, даже если бы нашел избитым до полусмерти посреди дороги, - хорошего же ты обо мне мнения, - Как и ты, не будь на то приказа Орочимару, - ты снова напрягаешься, мне приходится заново провести расслабление.
- Саске-сан. Перестаньте напрягать спину. Я буду выправлять позвоночник, - похоже, ты обо всех такого мнения, удивительно насколько мнительными бывают люди, больше ты ничего не говорил, я в конце концов смог тебя расслабить и заставить перестать вспоминать вещи, которые вынуждают тебя сворачиваться внутри в упругий клубок ярости.
Ты заснул прямо на скамейке, ослабленный организм, чего еще можно было ожидать? Я одел тебя в теплое юката и отнес на руках в твою комнату, сейчас мне самому пригодился бы массажист, руки после такой работы не хотели держать тебя совершенно. Ты сладко уснул спокойным сном в чистой постели, которую прибрала хозяйка. У меня, наконец, появилась возможность покинуть это заведение и дойти до Кисаме, который вот уже сутки общается с моим клоном, если общается, конечно. Три часа до вечера, в которые мы идем с Кисаме ужинать, затем бродим по городу, связываемся с источниками и информаторами, он мало работает с людьми, с ними работаю я, я же составляю план по убийству Орочимару. Затем мы расстаемся, я говорю, что не буду ночевать дома. Кисаме пошленько ухмыляется и желает насыщенной ночи. Знал бы он, что я собираюсь всю ночь следить за стабилизацией твоего состояния – пожелал бы провала. Знаешь, Кисаме тебя недолюбливает. Почти по-братски.
Я возвращаюсь к тебе, уже по привычке сбрасываю тяжелый плащ на стул, сбросив обличие Кабуто еще заходя в комнату, разминаю уставшие мышцы плечей, прохожу к тебе. Как и следовало ожидать иммунитет, наконец, начал активно бороться против болезни. Если утром температура упадет, то моя помощь тебе больше не понадобится, и мы с Кисаме уйдем из города. Я стираю с твоей головы пот свежим полотенцем, обращаю внимание, что ты успел заказать себе супа и даже съел его. Молодец. Возможно, мне стоит покинуть тебя уже сейчас, чтобы не оказаться потом в глупом положении. Но я остаюсь, словно предчувствуя, что должен быть здесь. Неожиданно ты открываешь глаза.
- Нии-сан, - звучит беззлобно, словно бы ты ожидал меня здесь увидеть, сипло, больным голосом, но так наивно? Я настороженно смотрю на тебя. Уловка? Или?.. Ты смотришь на меня своими темными, теплыми глазами и как-то обиженно надуваешь губы, - Нии-сан, тебя так долго не было.
- Прости Саске, я ходил в больницу тебе за лекарством, - на автомате говорю я. И ведь даже не вру. Я действительно был в больнице перед приходом к тебе.
- Не хочу лекарства, - ты морщишься и щуришься, словно я уже заставляю тебя их пить. Похоже, тебе кажется, что это сон. Я стираю у тебя со лба пот, ты прикрываешь глаза и довольно улыбаешься. С чего бы?
- Их нужно пить, отото, я буду о тебе сильно беспокоиться, если ты не станешь лечиться.
- Сильно-сильно? – переспрашиваешь ты, словно я могу шутить.
- Очень сильно. И тогда мы очень не скоро сможем вновь тренироваться вместе.
Ты несколько секунд думаешь и грустно киваешь.
- Я буду их пить. Хочу скорее пойти с тобой на тренировку, - «ты действительно не понимаешь, что эта «тренировка» может стать последней для нас обоих, отото-кун?»
- Вот и молодец, - что наводит меня на мысль, что ты бредишь? То, что ты не применяешь шаринган? То, что ты никак не реагируешь на мой возраст или не вспоминаешь, что наш клан мертв по причине, которая выхаживает тебя? Возможно все это вместе. Возможно, ты считаешь, что тебе все это снится. А может быть это защитная реакция организма на неизбежный раздражитель, который должен был бы своим присутствием подавить твою психику.
Я сажусь на кровать и отвожу рукой твои волосы, толи еще не высохшие после ванны, толи уже влажные от пота, назад, открывая лоб. Ты закрываешь глаза.
- Нии-сан... – я вижу, как на твоем бледном с лихорадочным румянцем лице появляется смущенное выражение, ты открываешь глаза и несколько мгновений смотришь в сторону, - ты… ты бы не мог полежать со мной, пока я не засну? – ты быстро на меня смотришь и снова отводишь глаза еще больше краснея, - Ото-сан будет ругаться… но…
Я встаю с кровати, ты в легком отчаянии смотришь на меня, словно я сейчас исчезну. Честное слово, очень захотелось применить Шуншин. Отчего-то эта странная мысль засела у меня в голове, показавшись очень забавной, но я обошел кровать, сбросил обувь и лег рядом с тобой. Когда я в последний раз видел этот почти щенячий восторг от того, что я просто выполнил твою просьбу? Давно. Это было давно. Ты словно боишься, что я растаю. Осторожно подбираешься ко мне, устраиваешь голову на любимом месте. Чем так приглянулась тебе моя ключица – не знаю, но ты довольно занимаешь её своей головой и закрываешь глаза. Ты обнимаешь меня, как когда-то обнимал, засыпая дома после тренировок и буйного дня, и прижимаешься к правому боку, словно отчаянно хочешь слиться со мной, исчезнуть в моих объятиях и больше никогда не расставаться.
- Нии-сан… ты же всегда будешь со мной? – тихо спрашиваешь ты засыпая.
- Я всегда с тобой, отото, - я действительно всегда с тобой, потому, что я просто часть тебя. Твоя другая часть, и ты это прекрасно понимаешь.
Ты сладко засыпаешь. Я лежу, глядя в потолок и размышляя над комизмом и драматизмом своего положения. Судьба играет мной как хочет. Что бы я ни строил, ни создавал, все рано или поздно рухнет, а я имею право лишь выбрать направление для падения… Вот и сейчас я всего лишь задал тебе направление для падения, брат. Ты еще просто не видишь того, что уже несешься под откос со мной в одном поезде. И еще неизвестно кому из нас повезет больше. Если я правильно задал твое направление, то ты выйдешь из этой игры победителем. Только проблема в том, что твое направление задаю не только я. Поэтому всего лишь одно маленькое дзюцу… Саске…
Маленькое помещение, которое я занял для тебя, конечно, сложно назвать лучшим номером в этом городе. Почему застенок? В этом здании это место оказалось самым теплым, да и само заведение оказалось просто неподалеку от места, где я тебя нашел. Сейчас мне казалось, что лучше место было сложно выдумать. Зная мою брезгливость – Кисаме вряд ли будет искать меня здесь. Люди в этом квартале такие же серые, темные, подозрительные, как и мы с тобой, поэтому два незнакомца, идущих по переулку не стали здесь достопримечательностями, здесь сотни на дню таких как мы проходят. Да и сам город… сложно придумать место лучшее для преступников. Я закрыл глаза, надеясь, что не усну, пока ты дремлешь у меня на плече. Спасительная темнота для моих глаз. Знаешь, Саске, тебе стоит поторопиться. Быстрее набирай силу и становись увереннее в себе. Скорее стремись меня уничтожить. Скоро от твоего брата останется лишь красивая оболочка. Я умру вместе со своими глазами. Когда я не смогу тебя больше увидеть хотя бы на мгновение – этот мир потеряет для меня всякий смысл, но убить себя я не смогу. Я слишком хочу жить… Странно да? Человек, который не боится ничего. Даже собственной смерти боится убить себя… Я слишком весомая гирька на твоих весах совершенствования, я не могу прыгнуть вниз раньше времени, ты должен столкнуть меня сам… или упасть…
Я невольно провожу рукой по твоим жестким волосам, вспоминая как это было в детстве. От этого движения ты обычно чуть приоткрывал сонные глаза, сладко зевал и перебирался спать ко мне на грудь, словно в этом был какой-то смысл. Твоё маленькое невинное сердечко куда-то всегда спешило, даже когда ты спал. А моё - ожидало в спокойствии. Для тебя я всегда был теплым. Несмотря на вечно холодные руки, неестественную бледность, моя температура всегда была на градус выше твоей, сегодня я могу смело и с уверенностью сказать, что ты побил мой рекорд. Лежать рядом с тобой жарко. Но, несмотря на жар, ты все такой же, как когда-то. И закрыв глаза, я могу себе вообразить, что мы заснули на татами после прогулки, поев холодный арбуз. Ты целый день бесился и играл со мной в шиноби, порой я тебе подыгрывал, но временами ты и сам проворачивал довольно рискованные комбинации, все же, ты мой брат.
Ты, кажется, просыпаешься. Сколько я тут пролежал? Может быть час, может два… Твоя температура стала ниже, но поднимаешься с моей руки ты тяжело, словно в бреду. Я приоткрываю глаз. Шаринган смотрит на тебя с вопросом из-под густых длинных ресниц, точь-в-точь как твои, Саске. Ты находишься в дреме. Я вижу, что ты частично уже понимаешь, что я убийца клана, но в твоей логической цепочке рассуждений утеряно какое-то важное звено, и ты просто на меня смотришь. Я никак не могу разобрать твое выражение лица. Что ты хочешь, показав мне этот запутавшийся в себе взгляд? Неужели ты ждешь от меня чего-то?
Я не шевелюсь. Ты можешь думать что хочешь, я давно научился обходить ловушки, так что я просто жду. Ты, словно убедившись, что я сплю, склоняешься надо мной и нежно целуешь в губы, затем быстро отстраняешься и ложишься обратно спать, бормоча «Спокойных снов, нии-сан». Я усмехаюсь. Какой же ты глупый, отото. Все еще глупый, как и десять лет назад.
Утром ты просыпаешься один. Ни Кабуто, ни воображаемого Итачи, которого ты так реально видел во сне, и которого даже умудрился поцеловать, нет. Жар спал. Слабость все еще есть, и единственное напоминание о странном сне – лекарство на тумбочке. Ты отчего-то быстро глотаешь таблетки и запиваешь их подслащенной водой. На мгновение ты замираешь, переодеваясь, словно что-то понимая, подходишь к противоположной стороне кровати, прислоняешься к подушке и вдыхаешь до боли знакомый запах волос брата. Сладковатый словно данго, которое он так обожает. Зубы почему-то сводит от злости, но где-то внутри ты безумно рад тому, что возможно тебе не показалось. Ты быстро собираешься, выходишь и расспрашиваешь хозяйку о человеке, который тебя привел, который за тобой следил. Она описывает Кабуто. Ты раздраженно встряхиваешь головой и спрашиваешь её, не видела ли она человека, которого ты ей описываешь. Нет, она не видела Итачи. Такого красавца она вряд ли бы упустила из виду. Ты досадливо поправляешь теплый плащ и бежишь через город, приглядываясь к прохожим. Может его лицо мелькнет в толпе? Но никого даже отдаленно похожего на Итачи ты не видишь. Ты спешишь вернуться в селение звука, чтобы узнать от Кабуто, что он тебя не лечил.